— Тем не менее это случилось, — я завершила это высказывание вместо него.
Похоже, кто-то проник на Станцию и покинул ее, прихватив с собой Хранитель. Потому что его точно не было теперь на Станции. Наши поиски были сверхтщательными. Не так-то просто спрятать предмет размером с пишущую машинку, а мы заглянули во все щелочки, начиная от внутренностей рояля и кончая линией Восстановления.
Мы даже проверили всех флюороскопом, хотя Илли начал от этого корчиться, как будто был битком набит глистами. Он нас об этом заранее предупредил, сказав, что у него от этой штуки жуткая чесотка. Я потом минут пять ублажала его, разглаживая ему шерстку, хотя он явно дулся на меня.
Поиски в некоторых местах, таких, как бар, кухня и склады, отняли довольно много времени, но мы старались изо всех сил. Каби помогала Доку обшаривать хирургический кабинет: после того, как она последний раз побывала у нас на Станции, ее поместили в полевой госпиталь (оказывается, Пауки именно оттуда разворачивают свои операции) и там она узнала немало новых приемчиков.
Тем не менее, Док и сам честно вкалывал, хотя конечно, на каждого ищущего приходилось по крайней мере трое проверяющих, не считая Брюса и Лили. Когда исчез Хранитель, Док вышел из своего состояния остекленелого опьянения с такой легкостью, которая удивила бы меня, если бы такого не случалось и прежде, но когда мы покончили с его кабинетом и перешли в Галерею Искусств, он стал слоняться без дела, и я заметила, что он, прикрываясь полой пальто, быстро вытащил фляжку и хорошенько к ней приложился, так что теперь он снова быстро приближается к новому пику.
Галерея Искусств тоже заняла немало времени, потому что это целое скопище всякой странной всячины; у меня чуть не разорвалось сердце, когда Каби расколола своим топором прекрасную вырезанную из голубого дерева венерианскую медузу, потому что, хоть на полированной поверхности и не было видно никаких следов, но эта медуза, видите ли, слишком большая. Док немножко пошумел; когда мы уходили, он пытался приладить друг к другу обломки.
После того, как мы покончили со всем остальным, Марк начал требовать, чтобы мы взялись за пол. Бур с Сидом пытались объяснить ему, что у Станции есть только одна поверхность, что под полом нет ничего, ну абсолютно ничего; что как только ты заберешься на четверть дюйма вниз, так там будет среда гораздо более твердая, чем алмазы, инкрустированные в пол — эта твердая субстанция соответствует Пустоте. Но Марк — парень упертый (как и все римляне, тихонько сообщил мне Сид), и он сломал четыре алмазных сверла, прежде чем успокоился.
Оставалось еще несколько хитрых местечек, куда можно было что-то спрятать, да еще Пустота. Но предметы не исчезают, когда ты выбрасываешь их в Пустоту — полуоплавленые, они висят в ней, если вам не удастся их оттуда выудить. За Восстановителем до сих пор на уровне глаз висят три венерианских кокосовых ореха, которые один силач из Хиттитов зашвырнул туда во время крупной свары. Я стараюсь не глядеть на них, потому они настолько похожи на головы ведьм, что у меня мурашки бегают по коже. Те части Станции, что ближе всего к Пустоте, обладают странными пространственными свойствами, и одна из штучек-дрючек в Хирургии использует эти свойства в своей работе, и у меня от этого мурашки бегают куда как сильнее, но сейчас это к делу не относится.
Во время нашей охоты Каби и Эрих пытались использовать свои вызывники, чтобы найти Хранитель, — как это делают в космосе, чтобы найти Дверь — а иногда и на больших Станциях, как мне рассказывали. Но вызывники словно сошли с ума — как компас, у которого стрелка бешено крутится, не останавливаясь. Никто не мог понять, что бы это значило.
Хитрыми местечками были — Малый Хранитель (превосходная идея, но он был не больше по размеру, чем Большой, и у него есть своя таинственная начинка, а она явно продолжала работать, так что по нескольким причинам эту идею пришлось отвергнуть). А еще — сундук с бомбой, хоть и представлялось невозможным, чтобы кто-нибудь мог его открыть, даже если он знает секрет замка; пусть даже перед тем, как Эрих вспрыгнул на него и этот сундук вдвойне стал центром внимания. Но когда исключаешь все возможности одну за другой, слово «невозможно» начинает менять смысл.
Поскольку путешествия во времени — это наша профессия, то сразу же приходят в голову всевозможные трюки с отправкой Хранителя в прошлое или будущее, временно или навсегда. Но Станция находится именно в Большом Времени, и все, кто в этом хоть сколько-нибудь разбирается, уверяли меня, что возможность произвольно перемещаться сквозь Большое Время исключена. Аналогия тут такая: Большое Время — это поезд, а Малое Время — это пейзаж вокруг. При этом мы находимся в поезде, если не выходим за Дверь, конечно; и, как выразился бы Джерти Стейн, «нельзя путешествовать во времени сквозь то время, в котором вы путешествуете во времени в то время, как вы путешествуете во времени».
Некоторое время я поразвлекалась с идеей, что есть какое-то фантастически простое укрытие, ну например, что несколько человек постоянно перепрятывают Хранитель то туда, то сюда. Это означало бы, что имеется заговор и, конечно, если предположить достаточно обширный заговор, то можно объяснить все, что угодно, включая сам космос. И все же у меня продолжала брезжить идея насчет чего-то вроде игры в наперсток, когда я глядела на три высоких черных кивера Солдат; и я не успокоилась, пока не взяла их все вместе и не заглянула во все три сразу.