При таком раскладе Лизонька как нельзя лучше подходила под статус «строителя коммунизма». Родители, конечно же, горевали, глядя на внучку-безотцовщину, но находили успокоение в том, что при нынешней гражданской позиции никто не посмеет упрекнуть их дочь в непрогрессивных взглядах и отсутствии стремления к лучшей жизни в молодом государстве.
Цилечка росла в любви и заботе, радуя бабку с дедом миловидной внешностью и сообразительностью. На пятом году ее жизни все, как один, сделали вывод об одаренности малышки и дружно отправились в центральную музыкальную школу развивать унаследованный от цыганских родственников дар. Там подтвердили подозрение на детскую гениальность, и с этого момента судьба девчушки была устроена наилучшим образом.
Как и нагадала бабка Дея, внучке сопутствовали успех и слава, обрамленные красивой (и не очень) любовью с ухаживаниями и бесчисленным количеством легких, ничего не значащих для нее увлечений. Цилю обожали, ненавидели, давали лучшие роли и тут же их отнимали по приказу какого-нибудь обиженного и обделенного вниманием примы партийного руководителя. Ей дарили дорогие подарки, добиваясь благосклонности, желали здоровья и даже преждевременной смерти со всеми вытекающими из этого последствиями в виде красивой траурной церемонии и долгой о ней памяти. Как и большинству актрис, красавице приходилось принимать гнусные и не всегда умелые ухаживания влиятельных членов партии. От этого ее трепетная и тонкая натура еще больше тяготела к обычным, но весьма состоятельным мужчинам с легкой сединой на висках. Нагулявшись вдоволь, она поняла, что дошла до рубежа, после которого ей будет трудно устроить личную жизнь, и вышла замуж за обожавшего ее профессора Бенедикта Ароновича Шнайдера, мама которого видела невестку насквозь и даже немножко глубже.
– Беня, она тебе не пара, – пыталась вразумить мать сына, увидев ее на сцене оперного театра. – С ней ты забудешь, как спокойно спать! Она красавица! Для семейной жизни это нехорошо. Посмотри, даже во время спектакля за ней кто-нибудь да волочится. Ты хочешь бередить свою душу ее туманным прошлым? Поверь маме, оно у нее есть. Ты будешь подозревать всю жизнь. Скажи, мине надо такое напряжение нервов? Единственный плюс в твоем выборе – она из «наших».
Редкая мама не знает, что нужно ее сыну. Нелли Львовна ошиблась только в одном – в полной национальной принадлежности Цили к многострадальному еврейскому народу. В отличие от Бениной мамы, папа Арон обожал красавицу невестку. Благодаря спокойному и покладистому характеру свекра, стремящегося погасить малейший конфликт еще до того, как он разрастется, она почти не чувствовала негативного отношения к себе со стороны женской половины семьи Шнайдеров.
После долгих споров с вескими аргументами Беня все-таки женился и стал прекрасным дополнением к Цилиной жизни. После свадьбы требовательный и даже в чем-то придирчивый профессор превратился в подкаблучника. Его волевые качества улетучивались сразу же, как только он переступал порог дома. Беня стирал, Беня готовил, гладил белье и почти каждый вечер встречал жену после спектакля. Мягкий и любящий, он был уютен во всех отношениях. Супруг позволял собой командовать и с радостью выполнял прихоти жены. «Объект обожания» доминировала во всем без зазрения совести, не считаясь с чувствами и желаниями супруга. В целом, семейная и трудовая жизнь протекали в пределах допустимых социализмом норм.
Любовь к успеху и себе была намного сильнее любви к мужу, поэтому не стоит удивляться, почему в доме никогда не звучал детский смех. Поначалу Бенедикт надеялся и верил, что сердце жены растает при виде розовощеких карапузов. Гуляя с супругой, он выбирал путь рядом с детскими садами, игровыми площадками, заходил с ней в кафе-мороженое и садился за столик поближе к молодым парам с детьми. Видя, как отпрыски шумят и капризничают, Циля недовольно морщила носик и вздыхала.
– Беня, мы зашли сюда спокойно посидеть, а они кричат и постоянно чего-то требуют от и без того измученных жизнью родителей.
– Цилечка, это же дети. Посмотри, какие они забавные!
– Тебе действительно нравится такая жизнь? Ни минуты покоя. А этот визг!
– Душа моя, это всего лишь веселый детский смех. Обрати внимание, родители совсем не против и даже счастливы.