А потом он придумал.
— А пускай наш Шарик шаманизмом займётся.
— Э нет… — махнул лапой кот, — шаману должны духи помогать. А Шарику разве что его блохи помогать будут.
— А я вот попрошу без этих ваших… инокуляций! — потребовал пёс, который уже несколько минут у них за спинами стоял.
— Инсинуаций, — терпеливо исправил его Матроскин.
— И без них тоже. Я, между прочим, моюсь регулярно. И шаманом я быть не хочу. Я про тупилаков слышал.
— И-и-и? — с интересом во взгляде протянул кот.
— Так а где мы тут ребёнка возьмём на запчасти? Я дядю Фёдора обижать не буду!
— Шарик, ты — балбес! — тепло, по-отечески заметил Матроскин.
— Может быть тебе какая-нибудь религия нужна? — поинтересовался дядя Фёдор, — Какой-нибудь иудаизм?
— А что, — Матроскин критически посмотрел на Шарика, — мордой ты, конечно, не вышел, но можно тебя записать в какие-нибудь субботники.
— Ни на какие субботники я не пойду, — решительно отказался пёс.
— Ну вот! — обрадовался кот, — самый тот вариант!
— Может быть лучше в зороастрийцы? — предложил дядя Фёдор, — Собака в зороастризме — священное животное! Будешь ты Виш-хаурва, сторожевая собака.
— Так я и так сторожевая собака, — вздохнул Шарик, — безо всякой вашей шаурмы.
— Ну вот, ты сейчас просто так сторожевая собака, — обрадовался Матроскин, — а так ты будешь сторожевой собакой под покровительством Ахуры Мазды!
— Ладно тебе. Тут вон вся деревня, небось, была под чьим-то покровительством. И где они теперь? — сердито ответил Шарик.
— С козырей зашёл, — кот нахмурился.
— Я понял! — обрадовался дядя Фёдор, — Шарику в язычество надо!
— В какое именно? — осторожно поинтересовался Матроскин?
— А какая разница? — улыбнулся мальчик, — Вон, у папы была «Велесова Книга» издательства Анненербе, с автографом автора. Тут главное найди дерево подходящее и что-нибудь на нём вырезать.
— В таком случае, видел я подходящий дуб, по другую сторону деревни, — кивнул Матроскин, — мы там такое капище отгрохаем — ни у кого такого нет.
— Так тут вообще капищ нет, — нахмурился Шарик.
— Вот именно! — радостно воскликнул кот, — У нас будет самое главное! Мы из тебя, Шарик, волхва сделаем!
— Делайте хоть чучело! — говорит Шарик. — Вы ж всё равно от меня не отстанете, пока не причините мне добра по самую маковку.
И стали они на капище собираться. Дядя Фёдор пошёл тр-тр Митру готовить, а Матроскин Мурке сена подбрасывать. Он ей открыл дверь коровника и сказал:
— Мы дом на тебя оставляем. Если Печкин появится — ты с ним не церемонься! Рогами его! А вечером я тебя чем-нибудь угощу.
Корова на него посмотрела очень неоднозначно. Только Матроскин этого взгляда всё равно не понял.
Дядя Фёдор тр-тр Митру подозвал, подкинул в лоток подвернувшуюся курицу и сел на шофёрское кресло. Шарик рядом устроился, а Матроскин — наверху. И поехали они делать Шарика волхвом.
Митра тарахтел радостно и вовсю работал колёсами. Увидит лужу — и по ней! Так что вода во все стороны веером. Молодой ещё трактор! Новенький. А если он кур встречал на пути, он тихонечко подкрадывался и только перья от бедных птиц по всей дороге разлетались. Замечательная была поездка.
А чтобы не скучать, Митра придумал загадки друг-другу загадывать. Очень им это дело понравилось. И так они загадками увлеклись, что чуть не въехали в дуб на полном ходу.
Он был, вероятно, в десять раз старше берез, составлявших лес, в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный, в два обхвата дуб, с обломанными суками и корой, заросшей старыми болячками. С огромными, неуклюже, несимметрично растопыренными корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами.
— Заводи мотор! — сказал Матроскин.
Дядя Фёдор рванул тросик, бензопила заурчала. Совсем немного он поработал и старый дуб, весь преображенный, украсился рожей идола.
Не сказать, чтобы у дяди Фёдора идол получился внушительным — всё-таки бензопила весила почти как половина мальчика. Зато дядя Фёдор очень старался. Так что глаза у идола были серьёзные и хмурые, а рот недобро ухмылялся.
— Ну, Шарик, следуй зову Рода! — предложил Матроскин.
Пёс посмотрел внимательно на кота, на дядю Фёдора, переспросил:
— Точно?
— Безусловно, — подтвердил кот.
Шарик расслабился, обежал вокруг дуба, задрал лапу и…
— Знаешь, дядя Фёдор, — сардонически сказал Матроскин, — я думаю, что Шарику лучше всего будет оставаться тем, кто он есть. А что он грустный ходит — это не беда. Будем считать, что это кризис собачьего среднего возраста. Ты, главное, не удивляйся, если он ирокез выстрижет и будет всякие странные песни напевать.