— Интересное предложение, — сказал Хартнел. — Мне нужно будет его обдумать. Но не тешьте себя надеждами, Хаузер, дело не столь простое…
Хартнел умолк, ибо вошла Криста и, взглянув па собеседников, остановилась в дверях. Хартнел ободряюще кивнул Кристе, тихо сказал Хаузеру:
— Моя ассистентка возвращается. Пока она не подсела к столику, я в двух словах скажу вам, что мне мешает принять ваше предложение: я ведь не знаю, собственно, кто вы такой и но чьему поручению вы ведете со мной переговоры.
Хаузер с интересом принял эту реплику Хартнела и, встав из-за стола, обратился к подошедшей Кристе:
— Садитесь, прелестное дитя. — А затем, повернувшись к Хартнелу, улыбаясь, сказал:
— Что касается ваших сомнений, то их можно будет рассеять в ближайшее время. После чего мы с вами займемся делом — время не терпит!
Хаузер вынул из бокового кармана пиджака записку и, передавая ее Хартнелу, сказал:
— Вот номер моего телефона. Буду ждать вашего звонка, скажем, до половины десятого вечера. Полагаю, что к тому времени вы сможете навести обо мне необходимые справки. О'кей?
— О'кей, — сказал Хартнел, намеренно не заметив протянутой ему Хаузером руки.
Как только они остались вдвоем, Хартнел спросил:
— Вы слышали весь наш разговор, Криста?
— Не каждое слово, иногда мешали помехи, — ответила Криста, — я все записала на пленку…
Она взяла свою сумочку, лежавшую на стуле, выключила записывающий аппарат и затем сказала:
— Хаузер лихорадочно торопится. Вы полагаете, Дон, что он на самом деле еще сегодня вечером сумеет рассеять ваши сомнения?
Хартнел не смог подавить улыбки.
— Не беспокойтесь ни о чем, Криста, — ответил он. Но он не успел закончить фразу, так как подошел посыльный и сказал, что Хартнела срочно вызывают к телефону.
— Спасибо, милый. Разговор уже состоялся, — объяснил ему Хартнел.
Но посыльный повторил:
— Нет, сэр, вас вызывает Нью-Йорк!
Когда Дон, переговорив по телефону, через несколько минут возвратился, он увидел, что Криста сидит, углубившись в свои записи. Две глубокие складки на лбу свидетельствовали о том, что она отнюдь не в восторге от результатов своих размышлений. Увидев Хартнела, она сказала:
— Извините, Дон. Ну, как, выяснили что-нибудь об этом Хаузере?
— Да, — ответил Хартнел, и в голосе его прозвучали отнюдь не радостные нотки. — Звонил мой дядя Бен. Он сильно возбужден. Ему звонила какая-то важная птица из Вашингтона. Очевидно, там желают, чтобы я поутих в своих розысках и ни в коем случае не вмешивался во внутригерманские дела — так это у них называется… Ну а что касается Хаузера, то мне было сообщено, что мистрис Корнелия Тандлер, клиентка нашей фирмы, ручается за непорочность сего господина, который получил от ее Института по борьбе с социализмом специальное задание…
— Что это еще за институт? — осведомилась Криста.
Хартнел пожал плечами.
— Какое-то неофициальное учреждение. Я полагаю, что там действуют тщеславные господа. Мистрис Тандлер, во всяком случае, совершенно безобидна. Она получила в наследство миллионы долларов, ее умерший муж был одним из крупнейших пивоваров в США, и кто-то ей, по-видимому, внушил, что она должна охранять человечество от социализма.
— Я не нахожу это столь уж безобидным, — сказала Криста, — я и думаю при этом не только о Фретше и его ночном приключении… — Затем она спросила: — И что же вы будете теперь делать, Дон?.. Последуете инструкциям из Вашингтона?
— Это было не чем иным, как вежливой просьбой, — ответил Дон, — и я принял ее, как сказал об этом дяде, с надлежащим уважением к сведению. Но я буду, само собою разумеется, делать лишь то, что мне представится необходимым в интересах нашего поручителя.
Криста хотела было что-то сказать, но сдержала себя. Она метнула на Дона острый взгляд и умолкла.
— Я много дал бы за то, чтобы знать, о чем вы сейчас думаете, — нарушил молчание Хартнел.
Криста улыбнулась.
— Если вы хотите знать, о чем я сейчас думаю, то могу сказать. Я думала о том, милый Дон, что вас просто водят за нос. И это относится не только к вашему досточтимому «господину коллеге», Штейгльгерингеру, но также и к нашему храброму Фретхену, хотя мотивы того и другого противоположны. И если вы хотите знать еще больше, то отвечу, что я восхищаюсь Фретшем и полностью на его стороне, хотя я и раскрыла его замыслы… А может быть, даже и поэтому…