Тень Фермера покачала головой:
– Ты ведь знаешь ответ.
– Ну, пожалуйста! – взмолилась Ферн. – Я этого надрессирую, правда! Я его научу, чтоб не писал на ковёр!
Фермер погладил подбородок.
– Поправь меня, если я ошибаюсь, но ты ведь ещё не зашила мои тёплые кальсоны, которые разодрал предыдущий.
Ферн сморщила нос и ещё разок ущипнула О-370 за ухо.
– Я бы назвала тебя Мироцвет.
Н-211 сдавленно захихикал, и О-370 ощерил в ответ клыки. Если ему всю жизнь станут чесать ухо, он готов примириться даже с именем Мироцвет.
– Ничего не забыла? – крикнул Фермер, поднимая лопату.
Плечи у Ферн поникли:
– А надо?
Фермер показал ручкой лопаты на пустоту под сетчатыми норами – они стояли на деревянных столбах на высоте в три хвоста от земли:
– Если долго не убирать отходы, от запаха портится мех, ты же знаешь.
Это правда. От вонючих коричневых куч под сетчатым полом у О-370 слезились глаза, а мех становился склизким. В заботе о лисах Фермер с дочкой всегда делали всё, что в их силах: убирали лопатой отходы, проверяли сетку, чтобы никто не сумел ворваться в норы. О-370 очень хотел ощутить в себе больше признательности.
Он повернулся, собираясь приняться за разбросанные по полу лакомые кусочки:
– Эй!
Пока О-370 чесали за ухом, Н-211 просунул в сетку свой длинный язык и украл у него часть еды.
Н-211 облизал рот.
– А ты больше флиртуй, Мироцвет!
– Я тебе покажу – мир! – прорычал О-370 и схлестнулся с двоюродным братом у разделявшей их сетки.
Схватка становилась всё лучше и лучше, как вдруг П-838 шепнула:
– Мальчики! Тише!
– А что? – сощурился Н-211. – Что случилось?
О-370 проследил глазами за взглядом П-838 и увидел, как Фермер, сойдя с веранды, снял кепку и уставился в небо.
– Ну же, – пробурчал в облака Фермер, – подай хоть какой-нибудь знак. – Он вздохнул и снова водрузил кепку на голову. – Ладно, Ферн, избавлю тебя – можно не убирать какашки. Пора заготавливать.
– Правда? – воскликнула Ферн, хлопнув в ладоши.
– Сколько можно ждать снегопада! – ответил Фермер, поднялся на веранду и вынес из-за двери две пары перчаток. – Банк умыкнёт всю собственность прямо из-под нас.
О-370 посмотрел на Сарай, который мягко светился в вечернем свете. Интересно, там холодно? Поэтому лисы отправляются внутрь только в разгар зимы, когда мех на шубках становится гуще всего? У него не было ни одной догадки. Ферн с отцом говорили много такого, что невозможно понять. Всякий раз, когда О-370 спрашивал у старших лисиц, что имели в виду люди, ему отвечали, что всё станет ясно, едва он сам и другие лисы окажутся в Сарае.
– Первыми пойдут старшие альфы, – сказал Фермер, подавая Ферн одну пару перчаток. – Мех у этих уже довольно густой, так что свет нам не отключат. Потом, как выпадет снег, займёмся недоростками и омегами. А потом уж самки-производители – как появятся щенки. – Он резко хлопнул в ладоши и повертел пальцами в воздухе. – Ну, что ж, идём собирать.
Ферн пронзительно взвизгнула и сунула руки в перчатки.
У О-370 защемило сердце. Вот они и настали – сумерки лисёнышества. Если альфы уже сейчас отправляются в Сарай, не за горами тот день, когда и они с Н-211 отправятся следом. А ведь они так и не испытали даже малюсенького приключения!
– Что ж, мои дорогие лисы, – величественно произнёс А-947, глядя, как Ферн с отцом идут по двору. – Кажется, пробил час.
– О-о-о, – простонал Н-211, – кроме тебя, никто не рассказывает истории так хорошо!
– Спасибо большое, – обиженно запыхтела П-838.
Ферн подошла к клетке А-947 и широкими глазами посмотрела на крупного лиса:
– А он не укусит?
– Не-а, – ответил Фермер. – Твой дедушка научил меня разводить только самых тихих. Чтобы с каждым поколением из них выходила вся дикость. Вот поэтому у них глаза такие большие, а уши болтаются. Да и зубы довольно тупые. Только смотри, чтобы перчатки сидели плотно и морду ему держи от лица подальше.
Ферн кивнула и затянутыми в перчатки руками с трудом вставила ключ в замок.
А-947 гордо выпятил грудь.
– Рассказывай истории так, как следует, – сказал он, оборотясь к П-838. – Пускай тьма остаётся в лесу, где ей самое место. Пускай страх живёт в юных лисьих сердцах, дабы оставались они признательны Ферме. Дабы ни единый лисёныш не испытал вовеки того, что выпало Юли и Мии.
П-838 торжественно склонила голову:
– Обещаю.
– А вы, лисёныши, – заговорил А-947 с Н-211 и О-370 и вдруг подмигнул, – берегите хвосты!