Андрей вскочил на капот машины, вскинул бинокль, крикнул радистам:
— На РП передайте, по курсу сто восемьдесят!
Из будки выпрыгнули Ниязов и Легоньков.
— Километрах в семи, — определил сержант, прислушавшись.
— Воздух! — вдруг во всю силу легких закричал Андрей. В бинокль он отчетливо увидел кружившиеся над дальними сопками самолеты. Это не были ни П-2, ни ИЛы, ни ЛАГи. Только звук моторов, черт бы взял расстояние, сюда не долетал! — Над передовой — группа… бомбят танки! — передал он сообщение.
Елпанов, сидевший у рации, послал сигнал в эфир. Радист ротного поста дал квитанцию в получении, затем торопливо простучал «ас». Это означало: «Будьте на приеме, ждите». Морзянка посыпалась из наушников после недолгой паузы. Сейчас радиограммы передавались самым простым кодом по типовой переговорной таблице. Взяв таблицу, Елпанов быстро расшифровал принятые группы цифр: «Максимально приблизиться передовой занять пункт хорошим обзором дислокацию немедленно доложить».
«Вас понял!» — ответил Елпанов. Он выключил рацию и вылез из будки.
Солдаты надели гимнастерки, привели себя в порядок, повинуясь чувству собранности, что возникает перед боем.
— Вот они, дорогие! — радостно воскликнул Андрей, отрывая от глаз бинокль.
С запада низко над землей неслись вызванные постом стремительные «Ла-пятые». Грозный рев истребителей, казалось, пригибал сопки.
Солдаты с горделивыми улыбками поправили пилотки и ремни.
— Далеко, — разочарованно произнес Андрей, Это означало, что воздушного боя они не увидят.
От костра подошел Колобов с ведром каши.
— Что делать, сержант? Грузить в машину?
— Поедим здесь, — сказал Ниязов.
Расселись вокруг ведра, быстро и молча поели. Через пять минут пост готов был тронуться в путь.
Андрей заглянул в будку, чтобы взять автомат — ему предстояло ехать на крыле наблюдателем.
— Ваня! — позвал он Легонькова, сидевшего возле рации. — Слушай, Ваня, — продолжал он, понизив голос. — В следующую проверку связи узнай, кто дежурит у приемника. Если она — скажи, ладно?
— Ладно, — без улыбки ответил старший сержант.
На западе они видели следы боев пострашнее. Но тут, среди зеленых, таких мирных с виду сопок, в местах, где, казалось, от сотворения мира не ступала нога человека, еще дымящиеся остовы сгоревших машин, вдавленные в землю искореженные остатки короткоствольных гаубиц, станины которых торчали, как воздетые кверху руки, зияющие воронки и трупы произвели на всех тяжелое впечатление.
Метрах в пятнадцати лежало тело убитого. Оно казалось слишком маленьким, словно усохшим. На нем был зеленый мундирчик, на ногах — желтые ботинки и короткие обмотки. Кокорин вздохнул, снял пилотку и ею же вытер потную лысину. Он постеснялся задержать пилотку в руке, но Легоньков неожиданно сказал:
— Солдаты — они не сами пришли сюда…
И тоже снял пилотку.
На минуту обнажили головы все.
Проехали по долине еще километра два. Андрей, по-прежнему стоящий на крыле, сообщил, что видит наши танки.
Ниязов открыл дверцу кабины. Впереди действительно стояли танки. Люки их башен были открыты. Танкисты носили со склон© соседней сопки нарубленные ветви кустарника и маскировали машины.
Внезапно фигуры людей исчезли. Башня одного из танков повернулась, и навстречу «шевроле» уставился ствол пушки.
Сорвав с головы пилотку, Кречетников отчаянно закрутил ею над головой.
— Стой! — закричал он осевшим от страха голосом, словно танкисты могли его услышать. — Не останавливайся! — повернулся он к тормозившему Лесину. И, увидев, что ствол пушки медленно пополз в сторону, с облегчением засмеялся — Вот сукины сыны! Могли принять за японцев и трахнуть!
Когда подъехали, к ним подошли несколько танкистов. Шлемы подвязаны к ремням на животе, комбинезоны, похоже, надеты прямо на голое тело. У танкистов были воспаленные усталые глаза и запекшиеся губы.
— Какой части? — спросил один из них, рыжеватый парень с лицом, густо заляпанным веснушками.
— Армейский пост ВНОС, — соблюдая достоинство, ответил Андрей. Ему нравилось в подобных ситуациях произносить слово «армейский». «Подчиняемся отделу ПВО штаба армии, с вами лишь устанавливаем контакт», — стояло за этим.
Рыжеватый танкист разочарованно поморщился. Он, конечно, ожидал передовые части корпуса. Из будки вылезли Кокорин, Легоньков, Колобов и Елпанов.
— Вода есть, вносовцы? — с видимым усилием разлепив губы, спросил танкист.
Ниязов кивнул Кокорину, тот принес заветную канистру и кружку и налили танкистам по полной. Глядя, как булькает из широкого горла канистры драгоценная вода, Андрей невольно сделал глотательное движение. С трудом сдержал желание остановить чернявого танкиста, по-видимому грузина, протянувшего кружку во второй раз. Спасибо рыжему, он задержал руку Кокорина, едва кружка наполнилась на треть.