Ксения Окрибелашвили
Большой художник
– Ну вот, снова дождь, – вздохнула маленькая черепашка, выглянув из-под большого листа лопуха в это чересчур хмурое и холодное утро.
Так вздыхала она уже шестой раз на этой неделе. Вообще-то дождь начался еще в понедельник, но тогда черепашка еще не могла сказать: «ну вот, снова дождь», потому что в тот понедельник сентябрь первый раз решил разбудить ее холодными каплями. В то утро она вздрогнула от неожиданно подувшего ветра, посмотрела на тучи, быстро закрывающие светлые участки неба, которое еще вчера было таким ясным. Но все-таки в понедельник она улыбнулась, с легкой грустью констатировав: «вот и осень пришла». И хотя холода неизбежны, она еще надеялась погреть панцирь в последних теплых лучах. Но погода только портилась. И сегодня черепашка твердо решила выяснить, что произошло. У всего есть причина, даже у затянувшегося осеннего дождя.
Маленькой черепашке совсем непросто было бороться с потоками воды, льющейся с неба и переплывать огромные лужи. Она долго добиралась до любимой полянки у подножья горы Ашхара. Что-то было не так. Черепашка каждый день ходила сюда, чтобы позагорать, поваляться на травке и поболтать со знакомыми бабочками. Она наизусть знала эту местность, и сегодня определенно что-то в ней резко изменилось. Черепашке хватило несколько секунд, чтобы понять причину, удивиться и протереть очки. Гора значительно выросла. «Но ведь горы не растут!»– возразите вы и будете совершенно правы. Так подумала и черепашка, поэтому пригляделась получше, и чуть не упала в обморок от представившейся ей картины. Огромный великан, (хотя может по меркам великанов он был крошечным), восседал на вершине Ашхары, улыбался во все тридцать два великанских зуба (хотя может у великанов их больше или меньше) и рисовал, прям на небе. Да, прям на небе! Просто возил серым карандашом по небу, где уже не осталось почти ни единого светлого островка.
– Что ты делаешь! – крикнула ему черепашка, – А ну перестань! Перестань сейчас же!
Но он ее совсем не слышал и продолжал рисовать с нескрываемой радостью. Тогда черепашка начала взбираться на огромную гору. Она влезла на вершину только на следующий день, случайно перепутав ногу великана с большим камнем. Великан что-то почувствовал, и огромная ладонь подняла черепашку вверх.
– Поставь меня сейчас же!
Великан с искренним любопытством рассматривал крошечную черепашку на своей ладони. Он начал прислушиваться, а затем поднес ладонь с черепашкой к левому уху.
–Здравствуйте, – прохрипел он, – не могли бы вы говорить громче? Я вас плохо слышу.
Черепашка никак не ожидала встретить такого вежливого великана и поэтому сменила гнев на милость:
– Привет! Я пришла попросить, чтобы ты больше не рисовал на небе. Разве можно рисовать на небе?
– А где же мне рисовать?
Черепашка задумалась. И правда, где?
– А тебе обязательно рисовать?
Великан очень удивился такому вопросу:
– Я хочу рисовать, – заявил он, совсем как маленький ребенок.
– Но ведь на небе нельзя рисовать, – уже не так уверенно сказала черепашка.
– Почему? – удивился великан.
– А почему ты рисуешь только серым карандашом? – не придумав, что ему ответить, спросила черепашка.
– Серым?
– Ну, если уж ты рисуешь на небе, то не мог бы ты рисовать, например, синим или голубым?
– Синим?
– Какой это цвет? – и черепашка указала на свой панцирь.
– Темный, – ни секунды не колеблясь, ответил великан.
– Да нет. Какой цвет? Ты не знаешь, что такое цвет?
Великан отрицательно покачал головой. Черепашка долго думала, как объяснить такое простое слово. Цвет – это цвет. Это ведь так просто. Ей всегда было понятно, что такое цвет. Но оказывается, она совсем не может объяснить это слово. И не придумала ничего лучше, как сказать:
– Если бы его не было, то все было бы безжизненным и неинтересным.
Великан почесал затылок и, кажется, начал что-то понимать.
– У меня нет светлого карандаша, я нашел только темный, – сказал он, – я бы нарисовал облака, но пришлось рисовать безоблачное небо.
– Безоблачное? – уточнила черепашка, – Да ты ведь тучами все небо затянул!
– Как – тучами?
Наконец-то черепашка догадалась, что великан совершенно не различает цвета. Он видел только серый цвет и его оттенки. Ей было и смешно, и грустно одновременно. Грустно, что этот большой добродушный ребенок не знает, как здорово летом, когда все вокруг красочно, ярко, как поднимается настроение при виде пестрой бабочки…Как много всего он не знает! Но смешно от того, что он так искренне рисовал ясное небо серым карандашом. Надо обязательно ему как-то помочь!