Наверху Белль провела Мэриен по темному коридору и толкнула дверь в тесную каморку, освещенную розовым светом: на лампу наброшена розовая шаль, розовые обои с раппортом из роз и лилий. На неприбранной кровати на животе лежала Кора в халате и, задрав ноги, читала книгу. Девушка, называвшая себя Дезире, крошечная, но пухленькая, с лицом, съежившимся, как нераспустившаяся почка, сидела за трюмо в туфлях без задников и расчесывала падавшие на спину черные волосы. Для всех места не хватало. Из ящиков маленького комода, как виноградная лоза, свисали шелк и кружева.
– И что мы будем с ней делать? – спросила Белль, имея в виду Мэриен.
Девочки навалились и, не успела она моргнуть, сорвали всю одежду. Они были привычны к наготе и не стеснялись, как и она сама, хотя рассмеялись на мальчишеские кальсоны. Белль хлебнула самогона, протянула стакан Дезире, та отпила и передала его Коре, Кора отдала остатки Мэриен, которая их и допила. Раньше, до того как Калеб стал ее парикмахером, они втроем с Джейми часто плавали голышом, но тогда это ощущалось первозданным целомудрием, ритуальным обнажением, естественной чистотой. Мэриен прижала кошелек к голой груди.
– Ты думаешь, мы позаримся на твои деньги? – усмехнулась Дезире. – Прости, просто смешно.
– Я не могу их потерять, вот и все.
– Мы сами зарабатываем.
– Сколько?
– По-разному. Спорю, больше, чем ты.
Такой способ заработка Мэриен никогда не рассматривала. У Джильды, матери Калеба, вид всегда был нищенский, но кто знает, как бы она выглядела, если бы не пила.
– У тебя сиськи наконец прорезались, – сказала Кора. Ирландский акцент.
– Где? – спросила Дезире. – Я не вижу ни одной.
– Да вот, – ответила Кора. – Сходи за лупой. – А Мэриен спросила: – У тебя уже есть месячные?
Мэриен, хоть и много читала, не имела ни малейшего представления, что значит девочка, и так от проститутки, в розовой, как кусок кварца, каморке она узнала о ежемесячном проклятии, воистину проклятии, по словам Коры, в которых слышался ужас из-за недополученных доходов.
На Мэриен надели черную нижнюю юбку Дезире, кремовый пеньюар, чулки, подвязки и туфли с ремешком на каблуках. Она таращилась на себя в трюмо, а девочки мазали ей волосы бриолином, пудрили лицо, подводили глаза и втирали румяна.
– Это больно?
– Не очень, – ответила Белль. – У кого-то, правда, страшно болит живот. Когда начнется, надо быть поосторожней, можно залететь. Ты ведь знаешь, что это значит? – Мэриен знала. – Но, если случится, приходи к нам, миссис Ву все уладит.
– Как уладит?
– Чуток перебор марафета и чуток поскрести. – Сев на трюмо, Дезире взяла Мэриен за подбородок. – Миссис Ву была девочкой мисс Долли. А потом начала смежное дело, избавляя от неприятностей.
– Значит, она вышла замуж? – спросила Мэриен, пытаясь представить себе мистера Ву.
Девочки засмеялись.
– Приоткрой рот, – велела Дезире. Красная помада прошлась по окружности губ Мэриен. Дезире отстранилась посмотреть: – Могло быть и хуже.
В зеркале Мэриен увидела смутно знакомого человека. Белки глаз, густо обведенных сурьмой, казались неестественно белыми. Под румянами и пудрой исчезли веснушки. Лицо стало одновременно мягким и жестким, черты резкими, однако еще не вполне определенными.
– И что мне теперь делать?
– Теперь мы продадим тебя по самой высокой цене, – заявила Кора и, стиснув грушу на флаконе духов, направила Мэриен на грудь ароматное облако брызг. – Столько мужиков ищут что-то вроде тебя. Тебе вообще сколько?
– Четырнадцать с половиной.
– Больше, чем было мне, когда я начинала. Ты еще девушка?
– А сколько мне должно быть?
– Не надо, – сказала Белль. – Не ты.
– Это деньги, – заметила Кора.
– Считаешь, твой пример может вдохновить? – спросила Дезире.
Кора обиделась:
– Я больше не живу в одной комнате с восемью братьями и сестрами, правда? И около скотного двора, где воняет навозом.
– А теперь положи руку на бедро, вот так, – обратилась Белль к Мэриен, – и скажи: «Приветик, мистер, хотите свидания?»
– Приветик, мистер, – важно повторила Мэриен. – Хотите свидания?
Девочки чуть не лопнули от смеха.
– Ты спрашиваешь так, будто предлагаешь свидание на похоронах, – выдавила Дезире.
– Сядь вот так, – попросила Кора, выгнув спину и посмотрев через плечо, – и скажи: «Этот мудошлеп, что ли»
Покраснев, Мэриен подчинилась, но разозлилась на их смех, на грязное слово, на свое отражение в зеркале.