Большой кулинарный словарь

— Господа, — объявил виконт, — мой заказ очень прост. Теперь пойдут спаржа, зеленый горошек, ананас и земляника. Что касается вин, то я заказал полбутылки констанцского вина, пол бутылки хереса из Индии, затем, разумеется, будут кофе и ликеры.

Каждое блюдо появилось в свою очередь: овощи и фрукты были добросовестно съедены, а вина и ликеры выпиты до последней капли.

На обед виконту понадобился один час 14 минут.

— Господа, — спросил он, — все ли было сделано правильно?

Судьи признали это.

— Официант, мой заказ!

В то время еще не говорили счет.

Виконт взглянул на общую сумму и передал заказ судьям. Вот этот заказ:

Остендские устрицы, 24 дюжины 30 фр.
Суп из ласточкиных гнезд 150 фр.
Бифштекс с яблоками 2 фр.
Рыба из Женевского озера 40 фр.
Фазан с трюфелями 40 фр.
Сальми из овсянок 50 фр.
Спаржа 15 фр.
Зеленый горошек 12 фр.
Ананас 24 фр.
Клубника 20 фр.
ВИНА
Иоганнисберг, 1 бутылка 24 фр.
Бордо, лучшего разлива, 2 бутылки 50 фр.
Констанца, полбутылки 40 фр.
Херес из Индии, полбутылки 50 фр.
Кофе, ликеры 1 фр. 50 с.
Итого: 548 фр. 50 с.

Судьи проверили счет, он оказался правильным.

Заказ отнесли противнику виконта, обедавшему в отдельном кабинете в глубине зала. Спустя 5 минут он вышел, поклонился виконту, вытащил из кармана 6 тысячефранковых купюр и протянул их виконту. Это был его выигрыш.

— О, месье, — воскликнул виконт, — это не к спеху! Впрочем, быть может, вы пожелаете взять реванш.
— А вы бы дали мне такую возможность?
— Несомненно.
— Когда же?
— Сию минуту.

Помните ли вы нашего бедного Роже — не скажу, что самого остроумного из всех нас (там, где бывали вы, дорогой друг, там, где бывал Мери, не существовало никого, более остроумного, нежели великие умы, которые я только что называл), но одного из наиболее остроумных и наверняка самого шумного среди нас. Глядя на него, я сделал наблюдение, которое передаю теперь любителям: с начала до конца обеда он обычно пил лишь охлажденное шампанское. Поэтому в начале трапезы, когда остальные были поглощены лишь тем, чтобы удовлетворить свой аппетит, он развлекал их бесконечными байками и анекдотами. По мере того как обед продвигался и другие гости начинали веселиться, он делался серьезным, молчаливым, иногда мрачным. Я видел, как он засыпал.

Было ли это из-за шампанского, которое в первые моменты своего действия возбуждает, а в последующие приводит в уныние? Это было бы дурной шуткой со стороны содержащегося в шампанском кислого углекислого газа.

Почему же, в противоположность этому, остроумие Мери, который пил только бордо, да и то в довольно малом количестве, возрастало по ходу трапезы и делалось все более тонким по мере того, как он пил?

Я думаю, вы знали этих двух жуиров — почти братьев Ромьо и Руссо, начинавших подобно Дамону и Пифию, а закончивших, как Этеокл и Полиник.

Еще одна вина политики: друзей разлучила должность суперфекта.

На протяжении десятилетия в Париже часто говорили о двух приятелях — Руссо и Ромьо, поочередно превосходивших один другого в подвигах: каждое утро рассказывали новую историю, в основе которой было их гастрономическое воображение.

Однажды вечером Ромьо вошел в бакалейную лавку, попросил один ливр свечей, велел разрезать их на кусочки по 10 см длиной и заострить концы. Поставил свечи на прилавок, потребовал спички и зажег все свечи.

Бакалейщик смотрел на него с любопытством и удивлением.

Затем Ромьо взял свою шляпу, которую перед этим положил на прилавок.

— В чем дело, месье? — спросил лавочник.
— А что?
— Вы уже уходите?
— Конечно, ухожу.
— Не заплатив?
— А в чем бы состояла шутка, если бы я заплатил?

Бакалейщик хотел его догнать, но для этого требовалось выйти из-за прилавка, а Ромьо быстро бегал.

В другой раз спрашивали:

— Вы знаете, что проделал Руссо сегодня ночью?
— Нет, а что именно?
— Приходит он в магазин «Два окурка» («Дё Маго») и спрашивает хозяина.
— Хозяин спит.
— Это не имеет значения!

Дело настолько важное, что Руссо потребовал, чтобы его провели в спальню хозяина, сказав, что дело чрезвычайной важности и что он должен сказать ему пару слов без свидетелей. Приказчики посоветовались между собой, и один из них взял на себя смелость войти в спальню. Через минуту Руссо позволили войти.