Несколько секунд Соскин молча смотрел на него, затем медленно покачал головой.
— Морис, мой мальчик, — сказал он, — ты знаешь, я никогда не даю советов, особенно бесплатных. Но мне кажется, ты не должен так рисковать, тем более надзор за тобой еще не снят.
— Я ничем не рискую, — оборвал его Морис. — Кстати, о каких таких бесплатных советах ты говоришь? Ты только что получил сто зеленых. А советы мне сейчас не нужны.
— Предположим, ты не вернешься в город в 6:30. Какое обвинение тебе могут предъявить?
— Ничего особенного. Может, словесное оскорбление и угроза физическим насилием. Без отягчающих. Но скорее всего, могут задержать для допроса. Как свидетеля происшествия.
Адвокат, понимающе посмотрев на него, кивнул:
— И где именно это произойдет?
Морис покачал головой и засмеялся.
— Ты что — хочешь стать пособником? — спросил он. — Нет, Гарри, я не знаю, где это случится. Скажем так: недалеко от Джамейки. Может быть, ты и сам догадаешься где. За это я и плачу сто зеленых. И не забывай: там могут оказаться легаши самого разного уровня — и штата, и окружные, и местные.
Гарри Соскин вынул сигарету из полупустой пачки, лежащей на столе. Он крутил ее в руке, но не зажигал.
— Какой может быть сумма залога?
Морис пожал плечами:
— Кто ж знает?
Адвокат аккуратно взял стодолларовую бумажку, сложил ее вдвое и сунул в нагрудный карман пиджака.
— Хорошо, — сказал он. — Сделаем. Может, оставишь мне какие-нибудь деньги для залога?
— У тебя есть мои сто долларов.
— Сто — это мой гонорар.
Морис мрачно усмехнулся, снова полез за бумажником, вытащил еще одну стодолларовую купюру и протянул ее Соскину.
— Если не хватит, дела моего не прекращай. Деньги есть. Но если в 6:30 я позвоню, стольник вернешь.
— Звони по этому телефону. Я буду ждать.
Морис встал и пошел к выходу.
— Увидимся, — бросил он.
Адвокат ничего не ответил — лишь с любопытством проводил его взглядом.
Чтобы убить время, Морис решил пройтись до Пенсильванского вокзала пешком. По дороге ему попался на глаза кинотеатр, где показывали хронику. Он нашел место в последнем ряду и просидел там до тех пор, пока не начались мультфильмы.
Он чуть было не опоздал на поезд, отправлявшийся на ипподром в 12:30. Когда он прибежал на вокзал, поезд был уже переполнен, и ему пришлось стоять всю дорогу. Выйдя из поезда, он вместе со всей толпой двинулся к ипподрому. Он купил два билета — общий входной и специальный, служивший пропуском в помещение клуба. В вестибюле он остановился и купил программу скачек. Затем поднялся по лестнице на третий этаж и оказался в главном вестибюле, ведущем к кассам и трибунам.
У касс царило столпотворение. Он отыскал окошко, где принимались ставки на дневной дубль, сверился с исписанным им утром беговым листком и встал в длинную очередь. Морис купил три двухдолларовых билетика — на номера 1 и 6. Одну-то лошадь угадать — уже, можно сказать, чудо, подумал он. А сразу двух — какая первой придет и какая второй — вообще нереально. На всякий случай Морис хотел иметь билетики при себе к концу скачек.
Когда он проходил мимо бара, где работал Большой Майк и напротив которого находилась дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен», горн возвестил о начале первого забега.
Морис сверил свои часы с настенными, мельком взглянул на Майка и пошел к трибунам.
Четвертый забег принес ему удачу: он выиграл в дубле. После пятой скачки он пошел в бар и встал подальше от дверей, ведущих к трибунам.
От двери с табличкой «Посторонним вход воспрещен» его теперь отделяло футов тридцать. Морис знал, что эта дверь ведет в главный офис ипподрома. Он заказал бутылку пива и стал не спеша потягивать из нее.
После шестого забега он вернулся в бар на то же самое место, заказав на сей раз виски с содовой. Получив с Большого Майка сдачу с пяти долларов, Морис оставил на стойке пятидесятицентовую монету.
Майк посмотрел на него, улыбнулся и кивнул.
— На метро, — тихо сказал он и, повернувшись, щелчком отправил монету в видавшую виды стеклянную банку.
Морис потягивал виски, пока лошади не выстроились на старте седьмого забега — на приз Кэнэрси. В этой главной скачке он ставок не делал.
Так он и стоял, небрежно опершись на стойку бара, когда началась драка.
Приоткрыв один глаз, заплывший и покрасневший, Текс увидал склонившееся над ним лунообразное лицо. Тяжелая женская рука поднялась и влепила ему пару пощечин — по обеим щекам.