Кыши довольно долго бродили по роще, потом спустились к болоту.
Глядя на уток, Сяпа вспомнил, что не умеет плавать.
Цапля Сяпе решительно не понравилась: слишком большая и много ест.
Пеночка, наоборот, была так мала, что, похоже, не ела вообще.
Сяпа сильно смахивал на воробья — и размером, и окраской, но они разнились характером: воробей был суетливым говоруном, а Сяпа — задумчивым молчуном.
Даже к концу прогулки друзья так и не поняли, какой птичкой может быть Сяпа. Устав и проголодавшись, кыши повернули к дому. Тут Туку осенило, и он спросил напрямую:
— Сяпа, а почему ты больше не хочешь быть кышем? Отчего ты решил стать птичкой?
Сяпа застенчиво прошептал:
— Понимаешь… сегодня ночью мне приснился сон: будто я летаю высоко-высоко над нашим холмом и вижу сверху рощу, ручей и ваши домики. А своего дома не вижу. Нет его, и все тут. Вопрос: почему? Ответ: потому, что я — птичка. У птиц нет домиков, они живут в гнездах. Конечно, это всего-навсего сон. А если он вещий?
— Никаких «если», — нахмурился Тука. — Это неправильный сон. Отчего такая несправедливость: у всех есть домики, а у тебя нет? Думаю, ты просто плохо смотрел. Вот что! Идем к старику Асю. Он во всем разберется.
Это было правильным решением: Ась был не только самый старый кыш на холме, но и самый умный. И кыши повернули к роднику Плюхи-Плюхи-Бульку, рядом с которым жил старик.
Дом Ася они разыскали быстро, в окружении молодых дубков, которые старик несколько лет назад посадил сам. Деревца были так малы, что не могли укрыть Асев дом от непогоды, но кыш верил: когда-нибудь из этой поросли вырастут огромные деревья и в их крепких корнях, конечно же, найдется место его хижинке. А раз так, то зачем переезжать?
К счастью, Ась оказался дома. Он пил чай со своим соседом, большим пауком Прухом. Увидев в окно приближающихся кышей, Прух деликатно покинул хижинку через чердачный лаз и удалился в заросли сочной молодой сныти. Тука и Сяпа старательно вытерли лапы о половик и постучались.
— Эй, Ась, у нас к тебе срочное дело!
— Для кыша любое дело шрочное. Входите! — шепеляво отозвался старик.
Когда Тука поведал Асю о том, как Сяпа стал птичкой, тот почесал мохнатое ухо и сказал:
— Ох уж эти шны… Во-первых, во шне летает каждый, кто растет. Таков Закон! Во-вторых, шны иногда бывают загадками, иногда — разгадками. Твой шон, Сяпа, — загадка-перепуталка. Пошмотри… Вешной на деревьях почти нет листьев и сверху хижинка отлично видна. Но весь фокус в том, что твой шон летний. Летом у липы, под которой спряталшя твой дом, очень густая крона. Вот почему твоей хижинки не было видно. Не шомневайся, Сяпа, ты не птичка, ты — кыш. И притом очень хороший.
Радостные Тука и Сяпа выскочили на улицу, где вовсю сияло солнце. Дул теплый ветер. Добродушно урчал родник Плюхи- Плюхи- Бульк.
С Асем все становится просто! Хорошо иметь в друзьях мудрого старичка. Старики помнят все Законы. С ними не страшно.
Кыши прислушались к гомону птиц, облегченно вздохнули и поспешили к домику Сяпы, где их давно с нетерпением ждал Бибо.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Домик в подарок
Сирота Енот — захватчик «Моей Радости».
Гриб — частичка космоса.
Погром. Месть.
Новый Бякин друг.
С того момента, как Бяка увидел Енота в своем домике, он не находил себе места. Гадкий Енот не шел у него из головы.
Кышу нестерпимо хотелось отомстить захватчику. Но как? Этот зверь был во много раз крупнее и сильнее Бяки. С таким можно справиться, только прибегнув к уловке. Жаль, ловчить Большой Кыш не умел: для этого нужна фантазия, а с фантазией у него было не очень. Сгоряча Бяка решил разрушить хижинку, чтобы она не досталась никому, но не смог: пожалел. В первый раз у Бяки получился именно такой домик, о каком он всегда мечтал. Он полюбил его с первого камешка. Ему в нем нравилось абсолютно всё. И, наблюдая из-за дерева, как Енот пыхтит и ворочается в доме, Бяка чуть не плакал от обиды.
Шли дни. Как-то раз несчастный Бяка без всякой цели бежал по кышьей тропке, петлявшей между кустами ежевики. Он бежал и бежал, пока не наткнулся на кыша Сяпу, разглядывавшего гриб-сморчок. Бяка набрал такую скорость, что, увидев перед собой гриб и кыша, уже не смог ни свернуть, ни затормозить. Врезавшись в Сяпу, Бяка рухнул на землю. А подброшенный вверх малыш Сяпа три раза перекувырнулся в воздухе, стрижем спикировал вниз, но довольно удачно приземлился, воткнувшись головой в мягкую моховую кочку и воздев хвост к небу. Когда кислород в Сяпиных легких закончился, он выдернул голову из мха и огляделся. Если бы до того Сяпа не находился в состоянии глубокой задумчивости, он наверняка испугался бы. Обычно простое упоминание имени Бяки приводило его в панический ужас, вплоть до икоты. Но сейчас, оказавшись нос к носу с задирой, Сяпа остался спокоен. Кыш размышлял, а когда он размышлял, то никого не боялся. В данный момент маленького кыша интересовал только гриб. Сяпа пытался определить истинное место гриба в этом мире. Ни в каком смысле Бяка не выдерживал сравнения со сморчком. Бяка Сяпе был просто не интересен.
Итак, малыш Сяпа выдернул голову из кочки, отряхнулся и вздохнул. Его задумчивый взор скользнул по небу — бездонной корзине звезд, по молодому дубку — символу кышьего существования, по грибу — частичке общности бытия — и уткнулся в мохнатый Бякин живот. Тут Сяпа наконец-то заметил Бяку.
Бякины глаза смотрели в разные стороны — приземляясь, он сильно боднул «символ кышьего существования».
— Здравствуй, Бяка, — задумчиво сказал Сяпа.
— А по ушам? — понемногу приходя в себя, огрызнулся Бяка.
— Прелестная погодка после дождя, не правда ли? — отозвался философ.
— Хвост бы тебе накрутить, скворец говорящий, — напружинился Бяка. — Чего привязался?
— Похоже, у тебя сегодня не все ладится, Бяка? Не могу ли я тебе чем-нибудь помочь? — участливо поинтересовался Сяпа.
— Помочь? — Бяка вздохнул, вспомнив Енота и «Мою Радость», и неожиданно для себя всхлипнул: — Я — кыш-одиночка. Мне никто не может помочь.
— Это очень романтично — быть кышем-одиночкой, но не всегда удобно. Давай сегодня для разнообразия ты побудешь моим другом, и я внимательно выслушаю тебя и разделю твое горе, — все так же задумчиво сказал Сяпа. — Расскажи, что с тобой случилось, друг?
И Бяка все ему рассказал. Как Енот занял его домик. Что все еноты очень чистоплотные, а этот жутко воняет и бомбит изнутри «Мою Радость». И как это нестерпимо обидно Бяке. Сяпа внимательно его выслушал, немного подумал и сказал:
— Есть такой Закон: «Если кто-то занял твой дом, не трать время на обиды — строй новый». Но тут особый случай. Ты подружился со своим домиком, полюбил его. А дружба и любовь сильнее всех Законов. С ними нельзя не считаться. Давай попробуем вернуть тебе твою «Мою Радость». Главное — придумать План. А я его уже придумал. Бежим за копалками и чайником!
Пока кыши запасались всем необходимым, еще раз прошел дождь. Ни большой, ни маленький, а как раз такой, какой им был нужен. Отыскав недалеко от «Моей Радости» глиняную ямку, кыши накопали мокрой глины и вымазали ею все подходы к Бякиному дому. Им потребовалось немало сил, чтобы склон, на котором красовалась хижинка, превратился в гладкую скользкую горку.
— Ну, зверище, держись! — пригрозил Еноту Большой Кыш, когда работа была закончена.
— Закон Законом, но кышья душа тоже не жабья пупырка, это ж понимать надо, — вздохнул Сяпа.
До этого момента все шло гладко, тютелька в тютельку по Сяпиному Плану. Последний раз полив глиняный «каток» из чайника, кыши спрятались за большой камень и притаились. Они решили дождаться момента, когда Енот проголодается и пойдет добывать еду. Но Енот, похоже, наелся на целую неделю вперед и теперь громко спал. Громко, потому что его раскатистый храп эхом разносился по склону.