— Пчела или море? — сказал он.
КРЫЛАТЫЙ ВЕСТНИК
Оберон, не имея ни малейшего опыта, чтобы разобраться в окружающих его событиях, ехал в шумном поезде подземки и пытался разобраться, какие отношения были между Джорджем и Сильви. Он мог бы быть ее отцом, но Оберон был не настолько наивен, чтобы не видеть невозможность такого союза. Но она готовила ему завтрак. И в какую постель она легла, когда собралась спать? Он хотел… нет, он не знал точно, чего он хотел и в этот момент поезд дернулся и это смешало все его мысли. Ухватившись за холодный поручень, Оберон ждал немедленного столкновения или крушения.
Потом он заметил, что никто из пассажиров не проявляет ни малейшего волнения; с непроницаемыми лицами они читали газеты на иностранном языке или укачивали детей, или копались в своих кошельках, или безмятежно жевали жвачку, или… о боже, те, кто спали, даже не пошевельнулись. Единственное, что им всем показалось странным, так это его собственное поведение и только на него они бросили быстрые взгляды. Но ведь здесь произошло бедствие! За грязными окнами он увидел другой поезд на параллельном пути, несущийся прямо на них со свистом и железным скрежетом. Освещенные желтым светом окна другого вагона бросились на них, словно пораженные ужасом. В самый последний момент, когда столкновение казалось неизбежным, два поезда извернулись и проследовали каждый по своему пути в дюйме друг от друга с бешеной скоростью. В другом поезде Оберон мог разглядеть одетых пассажиров, которые читали газеты, копались в своих сумках и жевали жвачку. Он сел на место. Пожилой негр в дряхлой одежде стоял в середине вагона, придерживаясь за поручень и негромко приговаривал: «Не причиняйте мне зла, не причиняйте мне зла»; при этом он протягивал другую руку с грязной серой ладонью ко всем, находившимся в вагоне, а пассажиры в большинстве своем игнорировали его. Постепенно он успокоился.
— Какой красивый мех на женщине, я говорю о женщине, которая носит мех; наверное, у нее есть склонность к животным. Позаботьтесь о животном, чей мех она носит. Вот и хорошо.
Он сделал театральную паузу и бросил на слушателей взгляд, в котором больше не было страха или опасения. Потом он снова бормотал что-то невразумительное, пока его глаза не остановились на Обероне, единственном, кто внимательно слушал его.
— Ммм, — промычал нищий с полуулыбкой на лице.
Его глаза, казалось, заметили в Обероне что-то удивительное. Поезд неожиданно повернул, заставив людей качнуться вперед. Нищий проскочил мимо, удерживая равновесие. Отягченный бутылкой карман, цеплялся за стойки. Когда он проходил мимо, Оберон услышал его слова:
— Широкие меховые одежды скрывают все.
Его увлекли за собой пассажиры, пробиравшиеся к выходу, двери открылись и он вместе со всеми вышел из вагона. Как раз в это время Оберон обнаружил, что это и его остановка и тоже выскочил из вагона. Шум и едкий дым, необходимые объявления, которые искажались и заглушались металлическим ревом поездов и постоянным эхом, которое отражалось от стен — Оберон полностью потерял способность ориентироваться во всем этом и покорившись толпе, последовал за людским потоком по лестницам, переходам и эскалаторам. На очередном повороте он заметил в толпе ветхое пальто негра; у следующего поворота он уже был за его спиной. Казалось, его ничто больше не заботило и он брел бесцельно; болтливость, которая в поезде привлекала к нему внимание, исчезла. Актер без сцены и зрителей и никаких собственных переживаний.
— Простите, — обратился к нему Оберон, шаря в кармане.
Негр, не выказывая ни малейшего удивления, протянул руку, готовясь получить, что ему предложат и так же равнодушно убрал руку, когда Оберон приблизился к нему с визитной карточкой «Петти Смилдон и Руфь».
— Вы не можете мне найти этот адрес?
Он прочитал адрес. Негр с сомнением посмотрел на него.
— Это какая-то хитрость, — сказал он. — Говоришь об одном, а имеешь в виду другое. Это хитрость.
Приняв задумчивый вид и наклонившись, он снова зашаркал ногами, а его опущенная рука быстро двигалась, приглашая Оберона следовать за ним.
— Я пойду с тобой, к кому захочешь, — бормотал он, — ты только будь рядом со мной.
— Спасибо, — поблагодарил Оберон, хотя был не совсем уверен, что эти слова относились к нему. Его уверенность таяла по мере того, как мужчина, чья походка оказалась быстрее, чем это казалась со стороны, и который поворачивал без всякого предупреждения, повел его по темным туннелям, пахнущих мочой; капли дождевой воды падали со стен, как в пещере и звуки шагов гулко отражались от стен. Затем они поднимались куда-то вверх по освещенным солнцем лестницам и по мере того, как они поднимались, улицы становились все чище, а его спутник выглядел все большим оборванцем и запах от него становился все неприятнее.