— Кого?
— Спаком звали нашу собаку, ну, а парк — ты знаешь, что это такое. Дул ветер и было похоже, что дождь прекратится. Мы промокли до нитки. Я посмотрела на запад и увидела радугу. И я вспомнила, как моя мама говорила: «Если утром увидишь радугу на западе — жди улучшения погоды».
Он ясно представил себе девочку в желтом плаще и высоких резиновых ботиках, ее волосы — еще красивее и кудрявее, чем они были сейчас; он молча удивлялся про себя, откуда она тогда знала, с какой стороны находится запад. Для него самого это и сейчас была проблема, которую он не мог разрешить.
— Это была настоящая радуга и такая яркая, и казалось, что она упирается прямо в землю совсем рядом со мной; ты знаешь, я видела, что трава сверкает и переливается всеми цветами радуги. Небо сразу стало высоким, знаешь, таким как оно становится после затяжных дождей, когда наконец проясняется и казалось, что до всего можно дотронуться рукой: радуга была совсем рядом и больше всего мне захотелось подбежать и взобраться на нее и посмотреть сверху вниз, и тоже переливаться всеми цветами радуги.
Смоки рассмеялся.
— Это трудно было сделать.
Она тоже засмеялась, слегка опуская голову и прикрывая рот рукой жестом, который показался мне до боли знакомым.
— Конечно, — ответила она, — казалось, так будет вечно…
— Ты имеешь в виду…
— Каждый раз, когда тебе кажется, что ты уже рядом, то, к чему ты стремился, оказывается далеко от тебя и совсем в другом месте; а когда ты подходишь к тому месту, оказывается, что цель опять недоступна; ты бежишь, задыхаясь, но не становишься ближе. А знаешь, что нужно сделать?
— Не рваться к цели, а уходить прочь, — сказал я и сам удивился тому, как уверенно прозвучал мой голос.
— Конечно. Правда, это легче сказать, чем сделать, но…
— Нет, я так не думаю. — Он перестал смеяться. — Но если ты сделаешь все правильно…
— Подожди, — сказал Смоки, — это нереально.
— Слушай дальше, — продолжала девушка. — Я шла за Спаком. Я дала ему полную волю, потому что он не был так озабочен, как я. Я сделала еще шаг, повернулась и… угадай, что.
— Я не знаю. Ты оказалась внутри радуги?
— Нет, не совсем так. Когда ты находишься снаружи, ты видишь цвета внутри, а когда попадаешь внутрь…
— Знаю. Ты видишь цвета снаружи.
— Да. Весь мир становится цветным, как если бы на него смотреть сквозь пламя свечи, нет, как если бы он был сделан из радуги. Нежный и легкий мир красок окружает тебя, насколько хватит глаз. Ты хочешь бежать и окунуться, и как следует рассмотреть его. Но ты не можешь сделать ни шагу, потому что каждый шаг может оказаться неверным и тебе остается только смотреть и смотреть. И ты думаешь: наконец я здесь.
Она задумалась, а потом нежно повторила:
— Здесь…
— А причем здесь я? — запинаясь проговорил я. — Ты сказала, что кто— то сказал тебе…
— Спак, — ответила она, — или кто-то такой…
Она придвинулась ближе и он постарался придать своему лицу выражение заинтересованности.
— Но ведь Спак — собака, — сказал он.
— Да. — Ему показалось, что у нее пропало желание продолжать разговор. Она взяла свою ложку и принялась изучать все ее вогнутости и выпуклости, а потом медленно положила на стол и отодвинула в сторону. — Или кто-то такой…, — повторила она. Ну, впрочем это неважно.
— Подожди, — сказал он.
— Это продолжалось всего минуту, пока мы стояли там. Я подумала, — осторожно сказала девушка, не глядя на него, — я подумала, что Спак сказал… — Она посмотрела на Смоки. — В это трудно поверить, не правда ли?
— Ну, да, конечно. В это трудно поверить.
— Я и не думала, что это сбудется. Во всяком случае, не с тобой.
— Почему не со мной.
— Потому что, — сказала она, сжимая ладонями щеки. Ее лицо стало печальным и даже разочарованным. — Потому что Спак говорил именно о тебе.
ПРИТВОРСТВО
Возможно, этот трудный вопрос вырвался у Смоки потому, что ему нечего было сказать в тот момент, а может быть, потому, что он весь не выходил у него из головы.
— Да, — повторила она, не отнимая рук от пылающих щек и с какой— то новой улыбкой, озарившей ее лицо, как утренняя радуга на западе. Снег валил все сильнее. В неясном свете городских фонарей снежинки залетали даже на подоконник, где они сидели. Упругие белые звездочки падали им за воротники — отопление в отеле не работало, — а они все говорили. Им не хотелось спать.