— Она не проживет долго, — сказала вдруг девочка, рассмотрев новорожденную.
— Лили! — воскликнула мать. — Какие ужасные вещи ты говоришь!
— Нет, не проживет, — Лили посмотрела на Тэси. — Ведь правда?
— Нет! — Тэси прижала к себе Люси. — Все будет хорошо. Она выкарабкается.
Видя, что ее бабушка шокирована, девочка добавила:
— Не беспокойся, она не собирается умирать, или что-нибудь в этом роде. Она просто не собирается оставаться.
— Но она вернется, — подтвердила Лили, — позже.
— Почему вы об этом подумали? — спросила Софи, не уверенная в том, что она сможет обрести спокойствие после того, что услышала.
Обе девочки одновременно пожали плечами. Их плечи и брови одновременно поднялись и опустились, как будто в этом не было ничего особенного. Они смотрели, как мать, покачивая головой, помогла Софи заставить Лайлек сосать грудь. Под ее мирное чмоканье Софи почувствовала, что ее клонит в сон, Волнения и удивление слишком утомили ее. Было похоже, что девочка чувствовала тоже самое, и хотя пуповина, соединявшая их была отрезана, наверное, им снился один и тот же сон.
На следующее утро аист улетел с крыши Эджвуда, оставив свое грязное гнездо. Ее дети уже научились летать и не спрашивали позволения у своей матери6 ее муж тоже улетел с надеждой, что следующей весной они снова встретятся. Да и сама она только ждала появления на свет Лайлек, чтобы она могла рассказать эту новость — она выполняла свое обещание. И теперь она взлетела с крыши и отправилась совсем не в том направлении, куда разлетелись члены ее семьи, а туда, куда указывал ее длинный красный клюв. Веер ее крыльев прошелестел над осенней лужайкой, а длинные ноги под животом были похожи на маленькие флажки.
МАЛЕНЬКИЙ, БОЛЬШОЙ
Размышляя подобно луговому мышонку, как пережить зиму, Смоки жадно вдыхал запах летнего неба лежа поздно вечером на земле и глядя вверх, хотя в названии этого месяца была буква «р» и Клауд считала, что это плохо для нервной системы, для костей и вообще для всего тела. Странно, но непостоянные созвездия были именно тем, что он предпочел оставить в памяти о прошедшем лете, но перемены в небе происходили так медленно, казались такими маловероятными, что это успокаивало его. Ему достаточно было взглянуть на часы, чтобы заметить, что созвездия переместились южнее подобно каравану гусей, улетающих к югу… Ночью стал виден Орион и высветилось созвездие Скорпиона; ночь была по-августовскому теплой, но судя по всему это была последняя теплая ночь. Смоки, Софи и Дэйли Алис лежали на спине на вытоптанном овцами лугу, их головы были тесно сдвинуты, как яйца в гнезде, лица казались бледными в слабом свете звезд. Их головы были так близко, что когда кто-нибудь указывал на звезду, вытянутая рука была более или менее в поле зрений остальных; они могли бы провести всю ночь, говоря «вон там, смотри, куда я показываю». На коленях Смоки лежал открытый справочник звездного неба и он смотрел в него, подсвечивая себе светлячком, которого он поймал и посадил в целлофановый пакет из-под датского сыра; света было вполне достаточно, и он не слепил глаза.
— Кемелопард, — сказал он, указывая на качающуюся на севере звезду; она была не очень хорошо видна, так светила на самой линии горизонта. — Это Кемелопард.
— А что такое Кемелопард? — снисходительно спросила Дэйли Алис.
— По существу это жираф, — отозвался Смоки, — верблюд-леопард. Верблюд в шкуре леопарда.
— Ради бога, почему же жираф? — спросила Софи. — Как он попал туда?
— Держу пари, что ты не первая спрашиваешь об этом, — сказал Смоки смеясь. — Представь себе их удивление, когда они впервые посмотрели на небо и сказали: о мой бог, что там делает жираф?
Небесный зверинец промчался перед ними, начав с зоопарка и перейдя на мужчин и женщин, богов и героев; созвездия Зодиака — хотя той ночью не все звезды были хорошо видны — предстали перед их глазами. Туманность Млечного Пути, раскинувшись широкой радугой светила над их головами; Орион приподнял одну ногу над линией горизонта, преследуя свою собаку Сириус. Они раскрыли сиюминутные знаки, которыми обменивались звезды. Юпитер, мерцая, горел на западе.
Смоки с детских лет читал сказки о звездах. Картинки в детских книжках были такими неопределенными и неполными, а сказки, по крайней мере некоторые из них, такими незначительными и обыденными, что Смоки казалось, что все должно быть правдой: Геракл выглядел таким же маленьким, как и он сам и его можно было отыскать на картинке только, если заранее знать, что он там был изображен и где именно искать.