Тони (уже полностью одетый): Конечно, Дэйв. Мы тебя уже ко дню Благодарения поставим на ноги — поглядишь, как я сыграю в матче с «Синими».
Доктор Норд (откладывая в сторону инструменты): У Дэйва больше шансов этот матч посмотреть, чем тебе в нем отыграть, полузащитник.
Тони: Я буду на поле, а Дэйв будет болеть за меня на трибуне! Как тебе такой расклад, Дэйв?
Пауза.
Дэйв: Я никогда не видел настоящего футбола. По субботам у нас в районе ребята на площадке во всю гоняли мяч. Игра была классная, но вечно заканчивалась большой потасовкой
Тони: Неужто ты сам никогда не играл?
Дэйв (медленно): Нет, я никогда не мог играть ни во что грубее «блошек». И все, с кем я играл, такие ошибки делали — сплошной ужас. Все как один — их просто прибить хотелось!
Тони (смеясь): Правильно, парень, вот это настоящий боевой дух.
Входит мисс Альберс.
Доктор Норд: Привезите кресло для Дэйва. Мы сделаем ему еще один рентген, мисс Альберс.
Мисс Альберс: Да, доктор.
Уолтон (с постели): Скажите, сестра, нельзя ли уже убрать эту ширму? А то больно уж у меня тут уединенно
Сестра придвигает ширму к стене. Уолтон сидит на краю койки одетый в пижаму.
Уолтон: Во сколько приедет доктор Мозер?
Доктор Норд: Где-то к половине второго.
Уолтон: Он займется мной сразу же, верно? Хочу уже побыстрее с этим покончить.
Доктор Норд: Ваша операция назначена на два часа, мистер Уолтон. Хотите поскорей отстреляться?
Уолтон: Да, к чему тянуть.
Доктор Норд: Вот и правильно.
В палату входит интерн с креслом-каталкой. Дэйва поднимают с койки и усаживают в нее.
Дэйв: У вас и так уже столько разных снимков моих внутренностей набралось, что можно музей открывать. Они у меня, небось, какие-нибудь диковинные. Оставь меня, а? Я и сам могу подняться. (Шатаясь встает на ноги. Ему помогают сесть в кресло-каталку. Он слабо усмехается). Ха! Ни дать не взять променад по пляжу в Атлантик Сити! Жизнь удалась, парни!
Его вывозят из палаты.
Уолтон: Что с этим парнишкой?
Доктор Норд (покачивает головой, дописывая что-то в блокноте): Врожденный порок сердца. Хреновая фаза для мальца его лет.
Уолтон: Шансов мало?
Доктор Норд: Это лишь вопрос времени, вот и все.
Тони: Хотите сказать он…?
Доктор Норд: Хочу сказать, Тони, что тебе повезло гораздо больше, чем ты думаешь, что ты отсидишь несколько матчей на скамейке запасных!
Тони (задумчиво): Да уж пожалуй… ну и ну… я и не знал, что все так скверно. Бедолага Дэйв! (Он на время отрезвляется от своей эйфории. Садится на край койки и завязывает шнурки.)
Уолтон: Интересно, сам-то парнишка знает, что все так паршиво?
Доктор Норд: Вообще он молодцом. Первый раз вижу, чтобы он сдал как сейчас. Хотя, при таком раскладе… что тут остается. (Убирает блокнот). Просто дело хреново, вот и все! (С теплотой). Счастливо, парни.
Тони и Уолтон: Счастливо.
Пауза.
Тони: В больницах такого насмотришься, что о многом начнешь задумываться.
Уолтон: Да уж. Пожалуй, что начнешь!
Тони: Раньше я как-то об этом не думал. Я, конечно, знал, что такое случается. Что люди страдают всякими там неизлечимыми болячками и умирают от них. Но я никогда не видел этого своими глазами!
Уолтон: Да, это самое трудное. Когда вот оно — все у тебя на глазах. А ты ничего не можешь сделать.
Тони: И не поймешь ведь, почему такая напасть должна была случиться с нормальным парнишкой вроде Дэйва. Не поймешь, как ни старайся.
Уолтон: Да. В жизни много случается такого, про что спрашиваешь себя — «неужто это было необходимо».
Тони: Вот именно, все это напрочь лишено смысла. Так ведь?
Уолтон: Да, лишено. (Пауза). Лишено всякого смысла.
Тони: Слишком об этом задумываться тоже не стоит. Когда об этом размышляешь, странное такое чувство появляется — вроде как пугаешься, верно?
Уолтон: Да. От мыслей от этих бывает страшновато.