Заключение
Истинные медицинские авторитеты уже давно признали, что современная медицина, которая зиждется на двойном абсурде в виде механистической идеи здоровья с одной стороны и вивисекции с другой, является основной причиной болезней.
Тем не менее, большинство людей склонны придерживаться взглядов, которые им внушили с младых ногтей, то есть, того, чему их научили первые авторитеты в их жизни – сначала родители, потом уполномоченные воспитатели, прошедшие через ту же самую школу. Всем им внушали трепет перед вивисекционными исследованиями, так же как в Средневековье людей учили слепо и безоговорочно верить в чудесную силу церкви.
Доказать научную ничтожность современных исследований не так просто, как подтвердить что дважды два не равняется пяти. Но поскольку для распространения догм современной медицины вместо научных методов (интеллигентные конструктивные демонстрации и дискуссии) используются религиозные (бездоказательные утверждения, которые внушаются молодому поколению через постоянный и агрессивный повтор), истово верующих не смогут разубедить ни доказательства, ни здравые аргументы. По этому поводу Ницше сказал: «Чернь невозможно разуверить с помощью доказательств в том, во что она однажды слепо поверила».
Если человека заставили во что-то бездумно поверить, то вряд ли его можно отвратить от этого через разумные доводы. Укоренившаяся вера неподвластна логике. Вот почему современную медицину гораздо правильнее было бы определить как религию, а не как науку. Многочисленные врачи-священнослужители, которые поддерживают миф о том, что животное представляет собой эффективный инструмент исследования, делают это с искренней верой, ведь их так учили. Они оказываются не соучастниками заговора, а его жертвами. Они столь же уверены в своих проповедях, как средневековые служители – в целебном действии святой воды – только вот последняя зачастую действительно оказывалась эффективной и, несомненно, причиняла меньше вреда, чем нынешние методы лечения.
Нынешняя система, ориентированная на прибыль, поддерживает сама себя. Студенты-медики, которые обладают достаточным умом и мужеством для противодействия глупой лабораторной практике, имеют не больше шансов на получение диплома доктора, чем любящие дискутировать семинаристы – на посвящение в сан. А те врачи, на которых снисходит озарение в ходе их профессиональной деятельности, и у которых хватает мужества объявить об этом, рискуют не только получить дисквалификацию и лишиться права на врачебную деятельность, но и снискать в обществе клеймо еретика. Такое происходило неоднократно.
По иронии судьбы, всякий раз, когда химико-медико-вивисекционный комбинат оказывается вынужден признать несчастье, вызванное им, это становится всего лишь поводом заявить о необходимости «дополнительных средств для исследования». Разумеется, они пойдут по тому же самому обкатанному и провальному пути.
Самым ярким примером оказалось то, как Роберт В. Миллер (Robert W. Miller) из Национального института рака (National Cancer Institute) в Бетезде, США официально признал вред стильбэстрола и воспользовался произошедшей трагедией, чтобы порекомендовать еще больше опытов на «экспериментальных моделях» (см. «Убийство невинных»).
Каждый может найти в СМИ сообщения, наподобие упомянутых здесь. Но когда они изолированы и не разъяснены, то смысла в них не больше, чем в разрозненных фрагментах мозаики. Для каждого, кто желает или способен правильно их собрать, целостная картина имеет только один смысл: методологию сегодняшних медицинских псевдоисследований следует запретить во имя здоровья населения.
Но здоровье людей – не то, в чем заинтересован химико-медико-вивисекционный синдикат. Он упорно борется за то, чтобы фрагменты мозаики «здравоохранения» оставались разрозненными, ибо только так трагические неудачи можно выдавать за исторические успехи – которые почему-то требуют все больше «средств для дальнейших исследований» еще до достижения каких-либо определенны результатов.
Если, имея это в виду, мы пролистаем старые медицинские газеты и журналы, то обнаружим огромное количество восхваляемых «прорывов», до практического применения которых – рукой подать, но которые так и не материализуются; найдем мы и обещания «через пять лет» и приходящие им на смену новые уверения «через пять лет», благодаря чему прежние забываются.