Настигло глубокое разочарование. Я деактивировал все и уселся на кровать. Идей о работе готового Глаза у меня не было. Его программа оказалась намного сложнее, чем предполагалось, и я не понимал, в какую сторону копать. Да и времени не было.
В итоге, насидевшись, я снова активировал Глаз и решил с помощью нити научить его перемещаться в вертикальном пространстве. Если мои структуры воспроизводятся на основе памяти, то и движение паутины так же должно быть зафиксировано. Пусть будет работать, как радар.
Через пару минут, отвязав нить от Глаза, я облегченно вздохнул, наблюдая его самостоятельное движение. По ощущениям паутина поднималась на высоту трехэтажного дома и опускалась ниже уровня ботинок на то же расстояние. Не идеал, но радиус все же больше. Скорость самого движения была чуть медленнее полета стрелы, и задержка в обновлении была опасной, но я не стал жаловаться.
Пока я наблюдал за движением паутины, в голову пробрался еще один недостаток умения. Ты не знаешь, кто атакует тебя, а кто просто разжигает костер или создает лед, чтобы охладить голову. Придется отталкиваться от самой обстановки, существ, окружающих тебя, и целей, с которыми ты пришел в нужное место.
Наигравшись со структурами, я вытер тряпкой дела своего желудка и вспомнил слова Ройана об осторожности в таких экспериментах. Что бы он сказал, увидев, как меня стошнило от работы с маной? Фойре предупреждал, что это несет с собой не очень положительные последствия. Хотя, фактически, он говорил это в контексте обнуления Сосуда, но думаю, подразумевалась вся практическая работа с новыми вариантами чар.
Разобравшись с Глазом, я в кои-то веки добрался до самого Сосуда. Вообще, в последнее время возможностей придаться экспериментальному удовольствию почти не было. Я либо спал, либо размахивал металлом, либо работал в ночную смену. Ну и Маргарет, конечно, отнимала львиную долю времени на отдых.
Снова прикрыв для верности глаза, я увидел образ дражайшего Сосуда. Мана еще не восстановилась, но это не имело значения, ведь под "замком" был еще запас. И если мне удастся его вытянуть, я поднимусь до третьей ступени. Ройан сказал, что после половины емкости Сосуд начинает сильно вредничать, что я и почувствовал в прошлый раз. Но если он это знает, значит ему знаком способ обнуления…
– Или фойре пользуется свитками. Не все же бомжи, как ты, Том, – усмехнулся я.
Но есть ведь и другие Дикие, а значит кто-то да пробился своими силами.
Потянув за нити маны, я быстро и контролируемо опустошил Сосуд. Как и ожидалось, когда вся мана вышла, тянуть больше было нечего. Настало время борьбы.
Погрузив леску в закрытую область, как и в прошлый раз, я подождал. Сейчас, имея четкий образ Сосуда, силы не уходили на удержание картинки, но я не расслаблялся. Глубоко вдохнув, слегка потянул за нить-леску и сразу же почувствовал сопротивление.
Отпустил. Подождал.
Потянул снова, не спеша, почти любовно обнимая невидимыми руками нить. Ментальная дрожь дала о себе знать, но не как обычно. Начинаясь где-то в области головы, она пробежала по всему телу, заставляя мышцы покалывать. Будучи глубоко сконцентрированным на процессе, я не мог сказать, реально это или нет.
Леска натянулась, и крохотная ее часть выглянула из глубин Сосуда. Совсем немного. Не больше миллиметра, но она стала длиннее. Я потянул снова и, ощутив ту же самую волну разряда по всему телу, вытянул еще миллиметр лески.
Но затем что-то пошло не так.
Потянув в третий раз, я ощутил жесткое сопротивление. Словно на другом конце завязали узел, и он не мог пройти в сформированный разъем. Отпустил и, медленно натягивая леску, как струну, потянул снова. Тупик. И вместе с этим упорством на другой стороне, место ментальной дрожи заняла боль. Острая боль раскатом грома пронеслась по голове, и испугавшись, я отпустил картинку и открыл глаза.
Зря открыл.
Снова зажмурился, схватился за голову и сцепил зубы, чтобы не закричать. Слюни полетели изо рта, как у психбольного во время приступа, пока я рычал и мычал. К горлу снова подкатила тошнота, но не та, что выворачивает желудок, а… психологическая.
Сколько это продолжалось? Минуту, две? Час? Не ясно. Но когда отпустило, все устаканилось так же быстро, как при Отдаче во время путешествия с торговцами. Все это время я сидел, поджав колени, но не помнил, как занял эту позу. Дышать и мыслить стало легко. Тело слушалось, как обычно.
– Так и убить себя можно, – шепнул я дрожащим голосом.