– Да что по миру. Фойре, проклятые, никак с коротышами не на воюютцо да на нас прут. Вот-вот вдарим уже ответную.
– В смысле, вдарим? – спросил я тупо.
Рябой потянул носом и сплюнул в землю.
– Ну а как вдаряют? Батя слова такого не пояснял что ль? Эка, что значить лесные. Учить вас надобно! Война грядеть, малой, война!
Глава 17
– Война? – переспросил я тупо.
Рябой ответил:
– Ага. Пора уже мохнатым показать! А то ишь, отговорки одни, а атланы стродають.
Он не на шутку распалился и стал чаще сплевывать вбок. Я понимал значение слова "фрак-ге", но было сложно вот так внезапно воспринять такую новость.
– А что они сделали? – спросил я.
– Оха, лесной-лесной. Да бродють отряды тута да нападают на деревни. Жгут, жизни лишают, истязают, – ответила он гневно.
На душе стало тяжело.
– Сам лично видел?
– Да какой там. Ежели б видел, то не трепался бы с тобой сейчас. Заезжие говорят да торговые, кто в город наведывается, – ответил рябой, как глупому.
Понятно. В одной стороне чихнул, в другой помер. Когда нет прямой связи, сложно увидеть картину в целом. Может отряд бандитов, где много фойре, разгуливает по местности да творит всякое.
Я успокоился даже от такой неясности. Не хотелось попасть в мир с таким количеством рас и сразу же вляпаться в глобальную войну.
– А что на других планетах? – перевел я разговор.
– А кто их знает, к нам никто не захаживает, а кто прибывает, тот уже не отбывает, – закряхтел свистящим смехом рябой, потрепав край шляпы.
– А что так? – спросил я.
Рябой, отсмеявшись, цокнул недовольно и замотал головой:
– Ну и лесной же… Дык все ж знают – кто к нам сойдет, назад не вернется. Ты совсем ничего не знаешь, что ль?
– Не, батя мало рассказывал. Хорошо, что такого ведающего встретил, а то б и помер так, незнаючи, – ответил я в тон.
Рябой ухмыльнулся, и в глазах загорелся огонек превосходства. Снова потрепал шляпу и выплюнул бедную травинку. Видимо, приготовился основательно разговориться, что меня очень даже устраивало.
– Вот что, малой, – затянул он. – Раньше Фарида была тихим местом, пока не завезли мохнатых. С них-то все и началось. Они ж дикие! Только и знают – чуть что, да в зверье обращаться. Звери, что с них взять! Да, без них тоже напастей хватало, но еще мой батя говаривал, что любой монстр в поле лутше мохнатого фойре. Когда первые поселенцы сошли на Фариду, тут было не протолкнуться от зверья такого, что сейчас только за каменной границей водится, да подальше! Потом недорослики и остроухие сошли на готовенькое. Но от них шуму нет, живут сами по себе. Наша территория была очищена первой и, почитай, стала плосцдармом для остальных!
Рябой резко замолчал и, пыхтя в обе ноздри, о чем-то глубоко задумался. Я молча ждал. Меня устраивал его словесный поток.
– После фойре все пошло к Са-аргу. Забрасывать сюда стали всякое отребье. Кто сам бежит, от кого избавляются. В общем, вместо новой надежды Фарида стала ссыльной планетой. Батя говаривал, что ево дед говаривал, как ево прадед сетовал, что само название планеты с какого-то седого языка значит "надежда". Во как! – выпалил еще одну тираду рябой, подняв палец.
– Невероятно! – вполне честно округлил я глаза. – И ты столько знаешь, хоть и живешь в глуши!
Рябой нахохлился:
– Да эт все знають. Просто никому не надобно это знание, чтобы помнить ево.
Внезапно раздался вой, и рогатый замычал в ответ, хрипловато, но гулко. Мне слегка заложило уши, а рябой залыбился довольно.
Солнце уже покраснело и начало движение вниз. Слегка усилился ветер, в воздухе запахло вечером, и подняв к небу глаза, я заметил набегающие тучи. Было не холодно, но сама картина приближающегося дождя заставила поежиться и подтянуть куртку. Было чудом, что непогода не застала меня в лесу.
Время за беседой бежало слишком быстро. Сейчас мне хотелось выжать рябого до последнего слова.
– А про другие планеты тебе батя не сказывал? Откуда первые поселенцы прибыли?
– Да сказывал что-то, но я не помню уж, да и не надобно оно мне. Что мне те планеты, когда под ногами работы – только успевай вертеться, – махнул рукой мужик.
– А почему Фариду заселили, раз тут живность такая бойкая? – спросил я.
Рябой хрюкнул, усмехаясь, и сказал:
– Ты не просто лесной, ты чудной. Вы там с батей поменьше бы с белками болтали да к людям выходили. Жить на Фариде и не знать историю дома своего, это ж… это ж…
– Невежество? – помог я. А что, я сейчас и правда невежда, особенно с его колокольни.
– Ага, оно самое. Невенжанство, – кивнул он с полной серьезностью. – На Фариде сурьезные залежи алмида. Вот за ним то и сходили сюда. Но потом чуть не передрались там, наверху, и во благо поделили.