Однажды, открыв дверь, я увидел Мансура, сына нашего дворника. Быть может, вам приходилось видеть таких мальчиков - серьёзных, упрямых и, конечно, солидных? Мансур успел прожить свой первый десяток лет и научился смотреть на жизнь изучающим взглядом. Глядя на меня, его карие глаза как бы говорили: не всё знаешь, не всё рассказываешь… Вот этот испытующий взгляд я поймал и на этот раз.
- Я пришёл с вами посоветоваться, - сказал он.
- Разговор серьёзный? - поинтересовался я.
- Да.
- Что ж, проходи, - предложил я ему. - Не будем же мы разговаривать, стоя у порога.
Он сделал движение, точно собираясь снять полинявшую кепку, но, вероятно, раздумал и прямо прошёл в мой кабинет.
- Садись!
К сожалению, стулья были рассчитаны на взрослых, и Мансур, как ни старался, не мог усесться так, чтобы достать пол ногами. Единственно, что оставалось делать в его положении, - это незаметно болтать ими во время разговора.
- Итак, я тебя слушаю.
Он вздохнул, как перед тяжёлым делом, затем решительно заявил:
- Знаете ли вы, что в «Большом оркестре» нет дружбы?
Я уже знал, что «Большим оркестром» называли себя ребята нашего двора.
- Между кем и кем нет дружбы? - спросил я.
- Между мальчиками и девочками.
- Этого я не знал, - искренне сознался я.
- А нам хочется дружить по-настоящему, как настоящие люди, понимаете! - продолжал он горячо. - А мы не умеем, честное слово!..
И вот с тех пор всё чаще и чаще стали звонить в мою дверь. То приходили мальчики, то девочки. Однажды пришла ко мне Люция, девочка с нашего двора.
- Я всё вру и вру, - грустно говорила она. - Хочу отучиться, но никак не удаётся. Сегодня опять солгала. Научите меня, как отучиться!
С Фатымой состоялся более крупный разговор.
- Я мечтаю стать хорошим человеком. Я приучаю себя жить, как пишут в книгах. Как узнать, что ты стала уже хорошим человеком? Мой папа давно хороший, мама тоже… Мой брат Искандер и я стараемся помогать людям и вообще…
Однако ни разу не постучали в мою дверь ни Ахмадей, ни Яша. Я сам выходил во двор, чтобы завязать с ними отношения. Дождавшись, пока они кончат играть в волейбол или в лапту, я затевал разговор о том, о сём… Вскоре беседа становилась всеобщей. Говорили о Чапаеве и о метеорах, о седом Урале и каналах будущего, вспоминали путешественников и славных борцов за свободу… Разгорались глаза и страсти.
Но всё же чаще всего со мной разговаривал Мансур. Он мог задать в день триста вопросов, только успевай отвечать! А то, бывало, начнёт рассуждать. Как-то я даже видел, что он сидит один и вслух сам с собой разговаривает. Значит, о чём-то думает, какие-то ответы ищет.
Эту книгу, признаться, мы написали вдвоём: Мансур рассказывал, а я записывал…
НОВОСЕЛЬЕ
Кто бы ни переехал теперь в наш двор, я буду считаться самым старым жильцом. Меня и мою маму вселили еще три недели назад, раньше всех, потому что моя мама будет здесь дворником, а я стану сыном дворника.
Ещё ни разу я не был сыном дворника и не знаю, как теперь себя вести.
Так как во всём дворе ещё нет ни одного мальчика или даже девочки, я не знаю, чем заняться. Один в лапту или волейбол не сыграешь… От нечего делать я обхожу двор и примеряюсь ко всему, что попадётся на глаза. Деревянный забор нового сада мне по грудь, цементное крыльцо у каждого подъезда - по плечи. Молодые тополя, что растут в садике, раза в два выше меня. А железная толстая труба, которая высится над котельным отделением, и того выше: надо собрать двадцать, а то и тридцать таких мальчишек, как я, и поставить их друг на друга, чтобы сравняться с ней.
Комендант нашего дома, высокий и усатый дядя Яфай, сказал моей маме в первый же день нашего приезда:
- Слушай меня и крепко запомни. Я есть первое лицо над всеми жилыми домами нашего завода. На этом дворе ты после меня - второй человек. Смотри, чтобы у тебя была полная дисциплина, как в смысле чистоты, так и в смысле порядка. Чувствуй себя большой хозяйкой!
Я быстро прикинул в уме: если моя мама вышла на второе место, то я, во всяком случае, должен занять третье место.
Я тоже попытался стать хозяином, да из этого первый раз ничего не получилось.
Это произошло, когда главный инженер, который строил наш дом, водил за собой горсоветскую комиссию. Водил и всё хвалился, как хорошо построен дом. Я тоже увязался за ними. Понятно, без ребят мне скучно, и вот идёшь за кем попало…
Впереди шёл главный инженер, объясняя, как он строил. За ним - два дяди с портфелями и одна тётя с блокнотом. Она жадно следила за объяснениями нашего инженера и норовила все его слова упрятать в блокнот.