После её ухода Фатыма гордо сказала опечаленным девочкам:
- Мальчики могут сорвать доклад, но путешествие - никогда!.. С этого дня мы начнём готовиться в путь-дорогу. Пойдут одни девочки!
- Почему одни девочки? - в сердцах воскликнул я. - Я тоже пойду с вами. Верно, и твой брат пойдёт…
Так опять проявилась моя бесхарактерность. Но это оттого, что я добрый. Моя мама не раз говорила мне об этом.
Фатыме купили лыжный костюм, который мог пригодиться ей в дороге. Зуляйха хвалилась алюминиевой фляжкой, подаренной папой. Искандер приобретал рыболовные снасти. Дядя Яфай даже обещал достать для нас охотничье ружьё и палатки.
Разумеется, мне было немного стыдно перед старыми друзьями, я даже старался не попадаться им на глаза. Но всё-таки бросить их совсем я не мог.
Однажды я робко заглянул за сарай. Мушкетёрская компания сидела на ящике и о чём-то разговаривала.
- Ты тоже в поход собрался, кукла? - усмехнувшись, спросил меня Яша.
- Я не кукла! - запротестовал я.
- Ну ладно, пусть не кукла! - смягчился он. - Хочешь пойти с девочками?
- Там не только девочки, - начал я защищаться. - Брат Фатымы идёт, ещё кое-кто…
- Тебе бы не следовало. Лучше бы шёл с нами… Верно, Ахмадей?
Тот важно кивнул головой:
- Он умеет молчать. Его нельзя скидывать со счетов.
- А вы куда? Тоже в поход? - стал расспрашивать я.
- Придёт время - узнаешь!
Я не настаивал, но в поход продолжал собираться. Мне тоже хотелось взять с собой такое, чего нет ни у кого. Фронтовые товарищи моего папы прислали нам его вещевой мешок. Я твёрдо решил захватить в поход этот вещевой мешок. Потом мне захотелось достать бинокль. Но где его возьмёшь?
Я попробовал обратиться к нашему генералу в отставке. Попросил его одолжить бинокль, однако он отказал:
- Это память о фронте. Подарок одной разведчицы. Я боюсь, что вы потеряете… Хочешь, я тебе компас дам?
От компаса я отказался.
Я очень люблю сдерживать своё слово: обещал взять в поход бинокль - надо во что бы то ни стало достать.
Однажды я пошёл в комиссионный магазин, где продавали бинокли.
- Дайте мне бинокль на время, пока в поход сходим, - умолял я.
Но мне и там не дали, сказали, что это чужое добро и из магазина без денег ничего не отпускается. Я показал им монету, которую мне подарил Яша. Монету тоже не приняли. Пришлось вернуться с пустыми руками.
Но я всё-таки не терял надежды достать бинокль.
ДЕВОЧКИ ВОСПИТЫВАЮТ ТЕРПЕНИЕ
Наши девчонки практически готовили себя к походу.
- Поход - не прогулка, - напомнила Фатыма. - Пусть каждый ликвидирует свои недостатки!
С Фатымой никто не спорил: каждый сам понимал, что поход будет нелёгкий. Если мы выйдем в поход такими, какие мы есть на сегодняшний день, то, конечно, ни одного дня не выдержим. Много неженок у нас развелось!
Наша Зуляйха начала бороться с болью. Она калёным железом хотела вытравить из своей души слабость. Ради этого она два дня проходила в туфлях, которые жали ей ноги. На всех пальцах у неё появились кровяные мозоли.
- Не хватит ещё? - спрашивала она у Фатымы.
- Нет, - сурово отвечала та.
Сама Фатыма привыкала голодать. Понятное дело, в походе всё может случиться. Продукты могут выйти, в пещере можно потеряться, можно оказаться на острове… Фатыма всего два раза в день ела и два раза пила воду. Она намеревалась сократить норму ещё на один раз, если продержится до конца недели.
Маня, как известно, во всём старалась подражать Фатыме. И здесь она ничего другого не придумала, как голодать. Она ела утром и вечером, а днем ничего в рот не брала. Бабушка не на шутку испугалась.
- Не могу понять, что случилось с моей внучкой, - украдкой плакала она среди соседок. - Совсем перестала есть. Чего только я ей не покупаю: и молочное, и птицу, и фрукты… Бывало, очень любила шоколад, теперь даже не дотрагивается.
- Надо свести её к врачу. А то как бы чего серьёзного с ней не было! - посоветовала Люциина мама.
Когда Маня узнала, что бабушка хочет повести её в амбулаторию, то не на шутку испугалась. Прибежала ко мне.
- Фатымы дома нет. Посоветуй, что делать? - спросила она меня.
Хотел я ей напомнить про шоколад, которым она на вечере угостила Мурата, да не стал. Не такое время, чтобы про свои чувства говорить. И потом, ведь не побежала к Мурату, а пришла ко мне.
- Ты не бойся! - утешил я её. - В случае чего, я сам с тобой пойду.
Так и пришлось мне с Маней и с её бабушкой пойти в амбулаторию.
Если вы никогда не были в Уфе, расскажу вам, куда мы пошли.
Как только выйдешь из нашего дома, надо завернуть налево, то есть идти по Коммунистической улице. Она у нас центральная. Липами и тополями обсажена. И канавки есть, где мы хотели создать арыки. Дальше идёшь мимо швейной фабрики, мимо типографии и около Ленинского садика сворачиваешь направо.
В нашем городе давным-давно бывал Ленин, по пути из ссылки заезжал. Наверно, захотел посмотреть на то, как уфимцы живут, и с революционерами поговорить. Одним словом, на том месте, где Ленин любил бывать, памятник поставили и сад развели.
Пройдя по улице Ленина, надо свернуть налево. Тут в пятом или шестом по счёту домике находится наша детская амбулатория: старый каменный дом с кривыми лестницами.
- Держись! - предупредил я Маню, как только мы вошли в первый кабинет.
Перед тем как войти, я внимательно прочитал надпись, сделанную синей краской на белой дощечке: «Терапевт». «Это, наверно, фамилия доктора», - подумал я.
Высокий и худой дяденька, одетый как повар, опустил очки на самый кончик носа и сердито сказал нам:
- Заходите по одному!
Мне пришлось объяснить, что мы пришли все вместе.
- Кто же из вас больной?
- Вот она, - сказал я, легонько подталкивая вперёд Маню.
На белой скатерти лежали чёрный ящик, большие часы и термометр.
- Подойди ко мне, девочка. Повернись. На что жалуешься?
Он приставил дудочку к спине Мани и приложил к ней ухо, а потом даже в рот заглянул. Точно, взглянув на язык, можно узнать, что происходит на душе у человека.
- Ваша девочка совершенно здорова, - проговорил доктор, моя руки под краном. - Заставляйте её чаще бывать на свежем воздухе. Разнообразьте питание…
- Чего только я не перепробовала! - вздохнула бабушка. - Наверно, всё-таки болезнь её внутренняя, не иначе.
- Если мне не доверяете, обратитесь ещё к невропатологу! - обиделся доктор. - Могу повторить: девочка совершенно здорова.
Во втором кабинете сидела симпатичная молодая тётенька.
- Подойди ко мне, не бойся, - приветливо пригласила она Маню. - Расскажи, на что ты жалуешься?
- Я совсем не жалуюсь, - пролепетала Маня.
- Говори громче. Ничего не болит?
- Нет.
- Не кушает она у нас, - сокрушённо заговорила бабушка.
- Почему же ты, моя милая, не кушаешь?
Я испугался, как бы Маня не поддалась ласковому голосу.
- Держись! - прошептал я.
- Мальчик, а ты чего шепчешься?
- Просто так, - ответил я.
Потом мы заходили ещё к хирургу. Бабушка сказала, что, может быть, у Мани чего-нибудь сломалось.
Там тоже никакой болезни не обнаружили.
Когда вышли из четвёртого кабинета, бабушка вдруг заплакала:
- Боже мой, куда я теперь пойду?..
Этого Маня не выдержала. Она заплакала вслед за бабушкой, но ещё громче.
- Прости меня, бабусенька! - проговорила она сквозь рыдания. - У меня ничего не болит, я только воспитывала терпение… С этого дня буду есть всё, что ты мне дашь. Я стану послушной, как прежде.
Я с укором покачал головой: разве на девчонку можно положиться? При первом же случае подведёт.
КАК ТРУДНО ОТУЧИТЬСЯ ВРАТЬ
Не раз Люция давала себе твёрдое слово, что навсегда и бесповоротно перестанет лгать.
«Это последний раз, - бывало, говорила она. - Больше никогда не буду, честное слово!»