- А ну вернись! Кто там? - скомандовал высокий полицай, выскочив на освещённое крыльцо.- Считаю до трёх! Раз…
ЧЕРНАЯ ПОВЯЗКА
Ему ничего другого не оставалось делать, как покорно исполнить приказание. Разве, хромая, далеко удерёшь?
- Шевелись, щенок! - прохрипел полицай с чёрной повязкой на левом глазу.- Живее, проклятый!
Каждое своё приказание Одноглазый сопровождал ударом по затылку. Он здорово умел драться. Как саданёт - аж в пятках отдаётся.
Мальчик кубарем влетел в комнату и в напряжённом ожидании остановился посередине.
Лишь когда глаза его освоились с ярким светом керосиновой лампы, мальчик разглядел сумрачных людей за столом.
Их было трое. Полицаи уставились на маленького пришельца. Один из них, с глазами навыкате и кривым носом, наверно, был старшим. Все ждали, что скажет он. А тот не спешил начинать допрос.
Мальчик стоял перед ними, не сводя глаз со стола, обильно уставленного едой. Только гордость не позволяла ему облизать губы.
А главный полицай поднял стакан на уровень глаз и стал через него, как в бинокль, рассматривать мальчишку.
В том стакане, наверно, был спирт или самогон, делающий человека весёлым и одновременно жестоким.
Мальчишка стоял неподвижно, не отрывая жадных глаз от стола. Ему нечего было сказать этим полицаям.
- Долго ли мы будем разглядывать эту дрянь, господин начальник?-Так сказал Одноглазый и сплюнул. А плеваться он здорово умел.
- Займись им!-коротко скомандовал тот, кого назвали господином начальником.
Третий полицай - Верзила, такой он был огромный и нескладный,- не проронил ни слова. Он знай себе играл на губной гармошке даже тогда, когда Одноглазый начал допрашивать мальчика.
- Ну-ка, хлопец, сделай два шага вперёд!-прохрипел Одноглазый.- Сперва установим твою личность. Это, кстати, очень важно для великой Германии… Она не может обойтись без этого самого, без установления твоей личности…
Мальчик подумал: если бы перед ним сидели свои, то он честно, ничего не утаивая, рассказал бы о себе. Сообщил бы, что зовут его Азатом Байгужиным. Родом из Уфы. Если надо, и про школу можно было бы сказать: окончил четыре класса в одиннадцатой школе. Перед самой войной отец - командир батальона- привёз их с матерью сюда, в соседний городок, где стоял его батальон.
«Правда, пожалуй, тут не нужна,- подумал Азат.- Чем меньше Одноглазый будет обо мне знать, тем лучше».
Полицай, разглядывая чуть скуластое лицо мальчика, сказал себе: «Не такой уж он простачок, каким прикидывается».
У Азата мелькнула мысль: «Никто сюда добровольно не заглядывает, вот и обрадовались, когда сцапали меня».
- Не украинец? - начал допрос Одноглазый.
- Нет.
- Но и не русский…
- Нет.
- Это видно по скуле и раскосым глазам,- усмехнулся полицай.- Выкладывай всю правду, как есть. Обманывать меня бесполезно, ещё никому не удавалось. Докладай: кто таков и по чьему заданию? Для чего забрёл к нам, в Холминки?
- Меня зовут Азатом. Попал я сюда случайно,- сказал мальчишка.- Увидел огонёк и свернул к дому. Во всём селе, кроме вас, ни у кого не светится…
- Сюда случайно не попадают.
Мальчик глотнул слюну, покосившись на чугун с картошкой, исходивший паром. По столу был разбросан чеснок. Верзила отрезал толстый ломоть хлеба, положил сверху кусок розового сала и посыпал солью. Сало с хлебом! У Азата даже голова закружилась. А горячая рассыпчатая картошка с хлебом да чесноком?.. Ни один царь, наверно, так вкусно не едал!
- Не вздумай водить меня за нос! - пригрозил Одноглазый.
- Какая мне польза обманывать? Я круглый сирота. С тех пор как разбомбили дом и бабушка погибла, никого у меня не осталось.
- Лжёшь, негодяй!
Сильный удар кулаком пришёлся по скуле. Азат, конечно, тут же шлёпнулся на пол. Он и без того еле держался на ногах. Очнулся он не сразу. Когда пришёл в себя, то увидел, что лежит в той же комнате, среди окурков, на заплёванном полу.
Начальника за столом уже не было. Одноглазый тянул из стакана самогон. Верзила по-прежнему выводил какую-то мелодию на своей гармошке.
Скула страшно болела. Азат попытался повернуться. Это не ускользнуло от Одноглазого.
- Теперь ты знаешь, во что обходится ложь? - почти ласково спросил он.
Азат крепко закрыл глаза, ожидая нового пинка. Но удара почему-то не последовало.
- А ну живей подымайся! Устраивайся с полным удобством.
От полицая всего можно ожидать. Ему ничего не стоит садануть или пнуть ногой. Большим усилием воли Азат заставил себя подняться и сесть за стол.
Одноглазый подвинул к нему чугун. Там ещё оставалось несколько остывших картофелин.
Азат жадно потянулся к чугуну.
- Погоди! - рявкнул Одноглазый.- Картошку получишь после того, как сообщишь, где прячется твой партизанский отряд.
- Не знаю я никаких партизан!
Полицай вдруг расхохотался. Он корчился от смеха как сумасшедший: глаза его налились кровью, а изо рта даже выступила пена.
- Я обшарил твои карманы, прощупал воротник и шапку. Понимаешь, ничего не нашёл, никакого письма. Где оно у тебя запрятано?
- Какое письмо?
- Вот что, маленький бандит, моё терпение лопнуло. Какое такое задание тебе дали? Или ты признаешься во всём сию минуту, или же…
На этот раз даже не потребовался удар. Азат как сидел, так и повалился без сознания. Голод и страшная усталость сделали своё дело.
ПОДВАЛ
- Оставь ты его в покое, пёс с ним…
Азату показалось, что голос принадлежал Верзиле. Он доносился откуда-то издали…
Мальчик почувствовал, как его схватили за шиворот и потащили по полу, затем - по ступенькам, по снегу и снова по лестнице…
Что было потом, он не помнит.
Азату снились кошмары. То его преследовали гестаповцы, то какие-то призраки. Он даже во сне хромал на одну ногу и никак не мог уйти от погони.
Потом запершило в горле, перехватило дыхание. И, наверно, от этого он проснулся. Казалось, всё вокруг было пропитано тяжёлым запахом керосина.
Азат огляделся. Темно. Ничего не видно. Куда же всё-таки его приволокли и бросили?
Когда рассвело, он понял, что лежит в подвале, потому что слабый свет просачивался сверху.
Он почувствовал, что коченеет на холодном земляном полу, и попытался подняться, но застонал и повалился… Ему почудилось, что кто-то неотступно наблюдает за ним. Мальчик повернул голову и чуть не вскрикнул: из темноты на него уставились немигающие глаза!
«Да ведь это собака!» - с облегчением вздохнул он.
Собака была настроена мирно: не рычала и не лаяла. Просто ей, очевидно, было необыкновенно интересно наблюдать за мальчишкой, без движения лежащим тут с вечера.
И когда Азат застонал от острой боли, собака тихо заскулила, по-своему проявляя сочувствие.
Азат был благодарен овчарке. Но она, кажется, теряла терпение: гавкнула раз-другой, будто торопя его подняться, будто недовольная его медлительностью. Тявкнула вполголоса, совсем без злости.
Заскрипела и распахнулась дверь. Азат осторожно поднял голову: там, наверху, на первой ступеньке, широко расставив ноги, стоял Верзила.
- Булка! - окликнул он собаку.- Вот тут вся твоя порция - фронтовая и мирная.
Он разговаривал с овчаркой, как с человеком, ласково и дружелюбно. Странно было такое слышать от полицая.
Мальчик почувствовал тяжёлый приступ голода, даже голова закружилась. Прошло более суток, как он ничего не ел.
Верзила давно, очевидно, наблюдал за мальчиком.
- Вставай! - приказал он.
Азат с трудом поднялся и, чтобы снова не упасть, прислонился к бочке. Вот откуда, оказывается, идёт тяжёлый запах керосина!
- Следуй за мной!
Страх вспыхнул в глазах мальчика: сейчас поддаст сапогом или саданёт по затылку, как тот, Одноглазый!
Но нет, полицай вошёл в хату, а за ним-Азат, еле волоча ноги.