Видимо, Азат всё-таки задремал, потому что, когда он очнулся, за стеной было тихо.
Полицаи ушли и не возвращались. «Почему они задерживаются? Это неспроста. Неужели им удалось напасть на след беглецов?»
Азат то садился, прижав коленки к животу, то откидывался на подушку. Неизвестность мучила его.
Полицаи вернулись под утро. Услышав их возбуждённые голоса, Азат понял, что преследователей постигла неудача.
Больше всех шумел Одноглазый.
- Учителя надо по меньшей мере трижды расстрелять!- орал он.- За связь с партизанами, за действия, направленные против безопасности Германской империи, и, в-третьих, за нарушение комендантского часа…
- Чепуха! - вдруг рассвирепел Верзила.- Ты всегда преувеличиваешь. При чём тут учитель, если мы сами прозевали партизан?
- Ты хочешь спасти голову учителя?
- Нет, собственную!-отрубил Верзила.- Если мы, к примеру, доложим, что партизаны появлялись в нашем селе, а мы упустили их, представляешь, что станет с нами?
- Что же ты предлагаешь?
- Я ничего не предлагаю. Знаю только одно: партизаны не появлялись в нашем селе…
Начальник не очень уверенно проговорил:
- Может, и так… не появлялись. Это дело надо как следует обмозговать. Никто их не видел, верно? Но рано или поздно я доберусь до твоего учителя.
- А не кажется ли вам,- вдруг спросил Одноглазый,- что партизан вовремя предупредили?
- Что ты хочешь этим сказать?
- А то, что сделать это мог только один человек!..
В ответ Верзила громко расхохотался.
- Это уж ты слишком хватил! Так скоро ты и меня начнёшь подозревать!
- А мы сейчас проверим,- пробормотал старший полицай и внезапно перешёл на шёпот.
Не надо иметь много ума, чтобы сообразить: полицаи заговорили об Азате. Но что они замыслили?
- Ты меня сперва убеди,- узнал Азат голос начальника холминских полицаев,- и тогда я не стану тебе мешать, получишь его со всеми потрохами. А утром вздёрнем шельмеца.
- Ладно. По рукам! - взвизгнул старший полицай.
До чего же ему хочется крови!
Мальчишка побледнел. Может, настал его последний час… «Дело дрянь!» - сказал он самому себе. Выход один - бежать, пока за ним не пришли. Азат стал лихорадочно одеваться. Оттого что он порядком растерялся- как тут не растеряешься!-долго не мог попасть в рукав пальто.
Ломтик хлеба сунул в карман. Маленький запас никогда не помешает.
Но тут он вспомнил о чемодане. Как быть с ним?
«Придётся захватить с собой. Не оставлять же его полицаям!» - решил он.
Азат бесшумно толкнул раму, в этом деле у него теперь есть кое-какой опыт. Окно - единственный путь к спасению. Остаётся только перекинуть ногу и соскользнуть вниз.
И вот, сидя уже на подоконнике, мальчик вдруг спохватился: «Почему они не соблюдают осторожности? Громко говорят о расправе, так, чтобы я обязательно их услышал? Не хотят ли они испытать меня? Ведь они не могут доказать, что это я предупредил учителя. Погодить надо. Что будет, то и будет - остаюсь!»
Раздевшись и снова юркнув в постель, он сказал самому себе: «Чуть не сыграли с тобой, Азат, злую шутку».
В этот момент распахнулась дверь, и луч фонаря ослепил его.
- Ты, хлопец, не спал? - подозрительно спросил его начальник полиции.
- Разве тут уснёшь…- пожаловался Азат.- А что, пора уж печку топить?
- И ты слышал, о чём мы тут говорили?
- Конечно. Вы же вовсю шумели. А что? - произнёс он невинным голосом.
Кто знает, чего стоило ему это спокойствие.
«Теперь они убедились, что я тут ни при чём. После таких страшных угроз полагалось показать пятки, а я не сбежал. Не сбежал, потому что не виноват».
- У-у, паршивец!-прорычал Одноглазый и убрал фонарь, которым только что освещал каморку.
МАРИНКА
В тот суматошный день, в конце февраля 1943 года, денщик был занят самым обыкновенным делом - в своей каморке старательно просеивал залежалую муку. Он получил строгий приказ от Верзилы: просеять и просушить муку, чтобы в ней не завелись клещи. Мальчишка трудился со всем усердием, на какое был способен,- не пропадать же муке. Ему оставалось пропустить через сито пуда два, не меньше, как вдруг его позвал Верзила. Младший полицай до этого мгновения спокойно наигрывал на своей губной гармошке, а сейчас выказывал явное нетерпение. «Чего ещё ему надо?» - недовольно буркнул денщик, отряхивая мучную пыль.
- Ну, явился. Зачем звали? - проговорил Азат не особенно приветливо. С Верзилой можно и не церемониться.
- Глянь-ка в окно,- сказал Верзила, не обратив внимания на тон.- Чего она вдруг вздумала озорничать? С ума спятила девчонка,- нахмурился полицай.
Чего, в самом деле, Маринка - а это была она - озорует? Разве мало других окон? Если уж ей непременно захотелось бросаться снежками, то играла бы возле своего дома.
Как только Маринка заметила Азата, она стала ещё усерднее бомбардировать снежками окна полицейского участка.
Азат с опаской взглянул на Верзилу. Даже такого увальня не следует дразнить.
Азат по-своему, по-мальчишески решил выручить её.
- Маринка противная девчонка и забияка,- сказал он.- Ей непременно надо кого-нибудь позлить. Больше всех она ненавидит меня. И чего взъелась, не понимаю? Даже разговаривать со мной не хочет.
- Вон оно что! Нос воротит, гордячка? Ну так дай ей взбучку, сейчас самый подходящий момент.
Ничего другого не оставалось делать, как исполнить приказание. «Придётся,- подумал Азат,- стукнуть её раз-другой».
Не будет же он бить девчонку взаправду!
Как только Азат выскочил на крыльцо, Маринка немного отбежала. Стоило Азату погнаться за нею, как девчонка со всех ног пустилась по улице. Тут. уж в Азате заиграла-закипела спортивная страсть. Коли дело дошло до этого, он всё-таки догонит её и заодно проучит как следует, чтобы в другой раз так быстро не убегала!
Она ловко свернула за угол. Азат - за нею. Но не удержался на повороте и полетел кувырком. Вот неудача! Чуть шею не сломал.
Девчонка должна была бы воспользоваться удобным моментом и удрать домой. А она стоит и ждёт, пока он поднимется.
- Ты чего вздумала дразнить полицая? - хмуро спросил Азат, отряхивая колени.- Другого места не нашла озоровать?
Она не стала оправдываться, спорить, как это полагается девчонкам.
- Подойди, не бойся, не укушу,- вместо ответа сказала она.- Дело есть.
И как только Азат подошёл, она сказала строго:
- Хорошенько запомни то, что я тебе скажу. Завтра в Холминки приедут немецкие фотокорреспонденты. Старосте приказано выйти к ним навстречу с хлебом-солью. Этот спектакль, как сказал мой батька, предназначен для гитлеровских газет. Поэтому мы решили…
- А кто это «мы»? - не удержался Азат.
Она не ответила ему: не твоего, мол, ума дело.
- Пока фашисты будут заняты на площади, мы решили водрузить на крыше полицейского участка красный флаг. Понял?
- Ну, понял. А почему ты обо всём этом мне рассказываешь?
Маринка недовольно тряхнула головой:
- Слушай дальше. В этот день тебе нельзя оставаться в доме. Вертись на площади, на виду у полицаев, иначе подумают, что это ты поднял флаг. Ясно?
Девчонка заторопилась домой, но Азат удержал её:
- Для этого ты швырялась снежками к нам в окна?
- А как же ещё я могла вызвать тебя, чтобы предупредить?
От её слов ему стало очень хорошо.
- Ты рисковала,- сказал Азат дрогнувшим голосом.- Хорошо ещё, что в доме был один Верзила. А если бы наскочила на Одноглазого?
Вот тут она не удержалась, сделала смешную гримасу и даже передёрнула плечами:
- Неужели ты думаешь, что у нас не работает своя собственная мальчишеская разведка? Ещё как работает!
САМЫЙ МАЛЕНЬКИЙ КРАСНЫЙ ФЛАГ
На другой день утром, как и предупреждала Маринка, перед полицейским участком остановилась большая легковая машина. Из неё вышли три толстых фашиста. Толстые и важные. Их поджидало всё местное начальство: хромой староста, начальник полиции, Одноглазый, еле стоявший на ногах, и Верзила.