Я увязался за дядей Яфаем, но, как мы ни старались, познакомиться со всеми не удалось. Много разных семей нашли приют под зелёной крышей нашего дома. На одном дворе можно было услышать и башкирскую, и русскую, и татарскую, и украинскую, и чувашскую речь.
На волейбольной площадке собралась группа девочек. Мы подошли.
- Да тут, как я вижу, большой оркестр наберётся! - со смехом проговорил дядя Яфай.
- Почему большой оркестр? - спросила его Маня, та самая, которая успела на всех скамейках посидеть.
- Да, почему большой оркестр? - поддержала её Люция.
Мне тоже стало интересно, отчего это дядя Яфай нас сравнил с большим оркестром. Может, никто из нас не умеет играть даже на самом обыкновенном горне…
Дядя Яфай прищурил глаза, почесал затылок и объяснил:
- Ведь в большом оркестре много разных инструментов. А вон вы какие все разные!..
«Ну что ж, большой оркестр так большой оркестр!» - беспечно подумал я, ещё не представляя себе, как это трудно быть «инструментом», да ещё в «большом оркестре».
Дядя Яфай ушёл, а ребят во двор ещё больше высыпало. Правда, это уже была мелкота - по четыре да по шесть лет. Вот где начался сабантуй!
САМЫЙ СИЛЬНЫЙ
«Самое подходящее время, чтобы показать, кто тут третье лицо!» - решил я про себя.
Пожалуй, стоит начать с девчонок…
Они успели между собой познакомиться и трещали, точно всю жизнь провели вместе. На меня они не обращали никакого внимания, хоть я и стоял рядом с ними.
«Ишь как быстро подружились!» - подумал я с завистью.
Девочки начали играть в волейбол. Вступить в их игру было стыдно, а наблюдать за ними - скучно.
- Эй, вы там! - крикнул я, подойдя ещё ближе. - Осторожнее с мячом. Деревья поломаете! Не вы их сажали!
- Откуда ты взялся, чтобы указывать? - насмешливо спросила незнакомая девчонка с длинной косой.
- Я - сын дворника, - объяснил я ей по возможности суровее. - Деревья - наши друзья.
- Мансурка, не мешай! - беспечно крикнула Люция. - Поди, к мальчикам. Что привязался!
- В самом деле, оставь нас, - попросила Фатыма. С ней мне не хотелось вступать в спор, и я пошёл за сарай, откуда слышались мальчишеские голоса. Всё же напоследок я предупредил их:
- В случае чего, дело будете иметь со мной!
За сараем шла игра. Никогда не представлял себе, что двое могут поднять такой шум. Ахмадей с Искандером, братом Фатымы, азартно, никого не видя, играли на деньги.
Искандер, ловко посадив трёхкопеечную монету на ноготь полусогнутого большого пальца, спрашивал:
- Орёл или решка?
- Орёл! - кричал Ахмадей.
Потом они с открытыми ртами следили за кувыркающейся в воздухе монетой. Как только она касалась земли, оба бросались за ней, стараясь один раньше другого схватить её.
- Решка! - раздавался радостный возглас Искандера.
- Неправильно метнул! - кричал Ахмадей. - По всему должен был быть орёл!
Увидев меня, Искандер обрадовался:
- Вот пусть Мансур судит! Он в орла не играет, а болеть любит.
- Суди давай! - проворчал Ахмадей. - Провалиться мне, если сейчас не выиграю!
Искандер опять посадил на ноготь монету:
- Говори: орёл или решка?
- Орёл!
- Смотри!
Упав на асфальт, монета прикатилась к моим ногам. Я нагнулся и торжествующим голосом возвестил:
- Решка! Искандер выиграл. Если не верите, смотрите сами!
- Чему ты радуешься? Смотри у меня! - предупредил Ахмадей.
- Я за справедливость, мне иначе нельзя, - с достоинством ответил я.
- Орёл или решка? - заторопился Искандер.
- Орёл! - упрямо повторил Ахмадей. - Как пить дать.
Монета, блеснув в воздухе, звонко ударилась о землю.
- Решка, опять решка! - обрадовался я.
И в ту же минуту Ахмадей сзади схватил меня за уши.
- Хочешь, Урал покажу? - спросил он за моей спиной.
- Покажи, - ответил я, ничего не подозревая. В один миг Ахмадей приподнял меня за уши.
Я ужасно закричал: уж очень было больно, даже заныло в пятках.
- Как, увидел Урал?
- Ну, тебя! - проговорил я, еле удерживаясь, чтобы не расплакаться.
- Хочешь, повторю? - предложил Ахмадей. Искандер рассердился.
- Чего обижаешь пацана? - сурово спросил он, загораживая меня.
- Ах, вы заодно! - вскипел Ахмадей, поворачиваясь к Искандеру.
Искандер отступил на шаг.
- Мне нельзя драться, - предупредил он. - Я играю на скрипке, и мне нельзя драться. Понимаешь, пальцы…
Такой ответ несколько озадачил Ахмадея. Он застыл с занесённым кулаком. Но тут внезапное появление Володи избавило нас от неминуемой беды.
Он явился не один - с ним был рябой мальчик, чуть поменьше Ахмадея, но побольше меня. В каждой руке Володя держал по паре настоящих боксёрских перчаток, кожаных, блестящих.
- Знакомьтесь, - сказал он, кивнув в сторону мальчика. - Это мой гость, на новоселье пришёл.
Ахмадей недовольно опустил кулак.
- Вот перчатки принёс, - продолжал Володя. - Предлагаю устроить матч на первенство нашего двора.
- Что ж, можно, - согласился Ахмадей. - Только я и без перчаток могу.
Володя пропустил мимо ушей это заявление.
- Пусть начнут легчайшие весовые категории, - предложил он, обращаясь ко мне и к своему гостю. - Выходите вперёд!
Не успел я, и подумать, как Ахмадей натянул мне перчатки. Вторую пару Володя надел своему гостю. Потом нас отвели в разные стороны. Никогда до этого я даже не видел боксёрских перчаток, только не хотел в этом сознаться.
- Начинайте!
Ребятам было смешно, а нам не до смеху.
Мой противник не то чтобы был сильным, но всё время норовил ударить меня по носу. А моя мама любит меня целовать в нос и, конечно, заметила бы, если что не так. Поэтому я берёг нос как умел. Заметив, что я отступаю, кругом закричали:
- Куда драпаешь?
- Держись середины!
- Подпусти и вдарь!
Поощряемый мальчишками, я остановился и ударил рябого мальчика. Удар пришёлся ему по груди. Однако я забыл про защиту, и мой противник этим воспользовался: так саданул меня по подбородку, что чуть не свернул голову.
- Ну вас! - сказал я, снимая перчатки. - Сами деритесь.
После этого Володя поднял правую руку рябого мальчика и объявил:
- Чемпион наилегчайшего веса! Веса пуха. Выходит, я занял второе место в числе боксёров веса пуха.
Между прочим, рябой мальчик побил меня ещё и потому, что перчатки были большие, и они мне мешали, как следует размахнуться.
После рябой мальчик дрался с Искандером, а тот, в свою очередь, с Ахмадеем, Ахмадей, конечно, победил. Он вывел Искандера из строя по всем правилам.
- Мне что с перчатками, что без перчаток, - говорил Ахмадей, вытирая пот, выступивший на лбу, и самодовольно ухмыляясь. - Кто ещё? Ну, налетай!
Вперёд вышел Володя. Завязывая перчатки, он сказал:
- А ну, попробуем.
Однако после двух-трёх ударов стало ясно, что Володя настоящий боксёр. Он будто дразнил Ахмадея: ударит и отступит. Ахмадей кидался вперёд, натыкался на перчатку и снова получал удар. Чем больше он получал ударов, тем больше сердился. А Володя не торопился. Со стороны казалось, что он слишком медленно отбивается, но после каждого его удара Ахмадей даже качался. Что и говорить, сила и уменье были за Володей! Последний раз он так ударил Ахмадея, что тот свалился на землю, как мешок с мукой. Мы единогласно утвердили Володю чемпионом «Большого оркестра», чем он остался доволен и объяснил, что Ленинград, откуда он родом, - «самый боксёрский город» мира. Только Ахмадей не разделял нашего восторга.
- Ничего, ещё посмотрим! - ворчал он, сидя на земле и снимая перчатки. - С ними каждый может… А вот кулаком на кулак!
По всему было видно, что Ахмадей не считал этот бой последним. А я подумал: «Смелый человек! И гордый!..»
Потом Ахмадей ушёл, а я последовал за ним. Конечно, благоразумнее было остаться с ребятами и послушать разговор о знаменитых боксёрах, который завёл Володя, но я не удержался. Интересно было, что сделает этот гордый человек дальше?