— Княже, — услышал Ярослав голос Михая, — прорвемся, рядом проулок есть, в него шмыгнем и скроемся.
— На прорыв! — князь вскинул меч и хлопнул Михая по плечу. — Веди!
Галичане бросились вслед Чером, который первым помчался в спасительную темноту. Однако далеко они не убежали. Киевляне осыпали охранников Ярослава сулицами и они стали падать. Сотнику Гладышу дротик вонзился в спину, а следом прилетел второй и он пронзил шею старого воина. Михаю Черу сулица попала в правое бедро. Другим воинам тоже досталось, кто‑то сразу погиб, а кто‑то получил тяжелую рану.
Князь остался один — его узнали и не посмели убить.
«Хотя бы еще одного врага срубить», — нашептывала князю ярость.
«Надо сдаваться, Изяслав враг, но Рюрикович и не тронет дальнего родича», — говорило благоразумие.
Победу одержала ярость, и Ярослав бросился на киевлян. Он вскинул меч и уже почти достал вражеского дружинника, который смотрел на него с пренебрежением и ухмылялся. Однако в этот момент что‑то тяжелое обрушилось на его шлем, и он потерял сознание…
Ярослав не погиб. Его оглушили ударом кистеня, и сделал это обычный ополченец из деревеньки под Переяславлем. После ополченца наградили серебряной куной. Воинов Ярослава, кто выжил, отправили в обоз, на излечение. А самого князя отнесли в поруб и когда он пришел в себя, а произошло это вечером, его навестил царь Всея Руси.
Изяслав Мстиславич вошел в темницу без положенных приветствий. Молча, он взял тяжелый табурет и поставил его перед лавкой, на которой лежал Ярослав Владимирович. Молодой Рюрикович покосился на старого, который добился своего и покорил последнее не подчинявшееся ему княжество, а затем спросил:
— Что с отцом?
— Погиб, — ответил царь.
— А сестры?
— Они живы и здоровы. Оплакивают Владимирко Володаревича и готовятся к похоронам.
— Как отец погиб?
— Случайная стрела. Когда мои воины захватывали детинец, он выглянул в окно и ему не повезло.
— Тебе наши бояре помогли?
— Да.
— И что ты им пообещал?
По губам Изяслава Мстиславича скользнула невеселая усмешка:
— Жизнь и сохранность богатств.
— И ты сдержишь свое слово?
— Я буду его держать до тех пор, пока они не задумают меня предать. А произойдет это очень скоро. Гнилое племя галицкие бояре и веры им нет.
Ярослав закашлялся, он тянул время, а царь смотрел на него и ждал главного вопроса. Наконец, Ярослав собрался с мыслями и спросил:
— Что будет с нами, со мной и сестрами?
— Все зависит от тебя. Теперь ты старший в роду.
— Предлагаешь жизнь в обмен на верность? — уточнил Ярослав.
— Не только, — Изяслав Мстиславич помедлил и добавил: — Породниться с вашей семьей хочу. Сестра твоя, Мария, уже невеста.
— За своего второго сына ее выдашь?
— Нет.
Князь перебрал все возможные кандидатуры, но подходящей не нашел и сказал:
— Не пойму. Кого же ты предлагаешь? Неужели младшего? Так он еще мальчишка.
— Ты не понял, Ярослав. Сестра твоя станет моей женой.
— Не бывать этому! — князь попытался подняться, но в голове стрельнуло и он, прижимая к затылку ладонь, снова упал на лавку и простонал: — Ты же старый.
— Мне всего пятьдесят три года. Еще поживу.
— Я должен подумать.
— Подумай, — царь встал, подошел к двери и, не оборачиваясь, добавил: — На Галиче тебе не сидеть. Но если у нас все сладится, дам тебе в кормление Ростов. Покажешь себя и против меня злоумышлять не станешь, тогда найду тебе дело достойное, и полную свободу получишь.
Царь оставил Ярослава одного. Снаружи щелкнул запор и князь задумался. Изяслав ему не угрожал, но Ярослав понимал, что выхода у него нет. Придется встать под руку дальнего родича и отдать ему сестру, как залог. А потом… Кто знает, что будет потом? Глядишь, все переменится, удача снова улыбнется ему, и он еще вернется в Галич как законный владетель.
Париж. 1150 Р. Х.
Закутавшись в темный плащ, который скрывал его одежду, поздним вечером королевский рыцарь Роберт де Ге подошел к небольшому домику на окраине Парижа и постучал в дверь.
Два удара. Один. И снова два.
Тишина. Дверь не открыли, и рыцарь постучал опять.
Два удара. Один. Два.
— Кто!? — из домика раздался грубый бас.
Рыцарь, который выполнял приказ своего командира и не понимал, почему он должен скрывать родовой герб, усмехнулся и ответил:
— Дядюшка Гаэтано здесь живет?
— Здесь!
— Скажи, что к нему племянник из Орлеана приехал.
После этих слов дверь распахнулась, и Роберт увидел перед собой широкоплечего горбуна в длинной серой рубахе. В правой руке у него был острый мясницкий тесак и, окинув гостя колючим взглядом, он спросил:
— Ты один?
— Да, — рыцарь кивнул.
— За тобой не следили?
— Кому я нужен? — Роберт усмехнулся.
— Да или нет? — горбун заметно напрягся.
— Нет.
— Проходи.
Горбун пропустил рыцаря в домик. Он прошел внутрь и оказался в комнате без окон. Мебели было немного: грубый стол и две широких лавки, одна возле стола, другая у очага. Под потолком горел масляный светильник.
— Ты рыцарь де Ге? — в комнате появился горбун.
— Он самый, — отозвался дворянин.
— Тот, кто хочет с тобой поговорить, скоро появится. Жди.
— Конечно.
Роберт де Ге присел на лавку возле стола, а горбун вышел в соседнюю комнату и стал что‑то передвигать. Рыцарю хотелось посмотреть, чем он занят. Однако Роберт запомнил приказ своего командира Леона де Корентина по прозвищу Гуарин (Защитник) — прийти вечеров к определенному дому, постучать условным стуком, назвать пароль, войти и не задавать лишних вопросов. Поэтому он проявил терпение, поправил под плащом ножны с кинжалом и замер без движения…
Как и многие французские рыцари, благородный Роберт де Ге принимал участие в Крестовом походе против славян. Он состоял в отряде телохранителей, которые оберегали жизнь короля Людовика Седьмого, но это не помешало ему сразиться с язычниками. А поскольку Роберт сражался храбро и всегда был впереди, король его заметил, а затем приблизил к себе и даже поручил переговоры с Вадимом Соколом, который захватил в плен королеву Алиенору Аквитанскую.
Тогда Роберт де Ге с порученным заданием справился. Алиенора обрела свободу и вернулась к мужу, которого не любила, а венедский вождь Вадим получил деньги и помог франкам отбиться от замысливших недоброе тамплиеров. Все остались довольны, одни больше, другие меньше, и де Ге считал, что после возвращения на родину король не забудет его, наградит и оставит при дворе. Однако вместо почестей и наград, вместо служения королю и государству, Роберта отправили в резерв. Командир королевских телохранителей Леон де Корентин, фанатично преданный династии Капетингов выходец из простонародья, велел ему уехать в родовой замок и ждать новых указаний.
Рыцарь подчинился. Он оставил Париж, вернулся в провинцию и занялся делами семьи. Ему было скучно собирать с крестьян оброк, гонять нищих, навещать соседей, торговаться с купцами и укреплять ветхие стены замка. Но он продолжал ждать вызова, которого все не было.
Не раз и не два Роберт подумывал о том, чтобы написать письмо королю или де Корентину. Однако он сдерживался, продолжал тосковать, и так пролетел год. А потом он женился на хорошей девушке из благородного, но обедневшего рода, и недавно у него родилась дочь. После чего де Ге перестал вспоминать столицу. Его жизнь свернула в новую колею, как ему казалось, и в этот момент, спустя два года, к нему, под видом бродячего менестреля, прибыл тайный посланник де Корентина. Наконец‑то Роберт получил приказ, но он его уже не обрадовал и рыцарь покидал родовой замок с тяжелым сердцем…
Тем временем в соседней комнате что‑то упало, и горбун громко выругался, а затем Роберт услышал второй голос. Он звучал приглушенно и неразборчиво, поэтому рыцарь напрягся. Его ладонь легла на рукоять кинжала, но опасаться было некого.
— Здравствуй, Роберт, — в комнату, где находился де Ге, вошел крупный блондин с красным лицом и крепкими мозолистыми руками.