Казалось, что несторианам всякий раз не хватало какого-то "чуть-чуть" для осуществления их планов, для достижения величия и господства. Чагатай "чуть-чуть" не успел подавить мусульман Маверроунахра. Мункэ "чуть-чуть" не крестился вместе со своей монгольской державой. Хулагу "чуть-чуть" не сокрушил весь вообще мусульманский мир. В лице Ариг-Буги "чуть-чуть" не появился великий хан, способный объявить несторианство государственной религией империи Чингисидов. Так что же это за "чуть-чуть"? Почему Господь не попустил несторианству восторжествовать?
Погибельным "чуть-чуть" для несториан, как для любых еретиков, явилось отступление от чистоты Христовой веры. Вроде бы "чуточное" искажение догматов или канонов Святой Церкви Господней приводит к ущербности мировоззрения. Отсюда: забвение о спасении собственной души и лихорадочное стремление обратить всех окружающих в свою "конфессию". Отсюда: вместо стремления в Царство Небесное - является желание властвовать и господствовать здесь, на земле. "Чуточная" ложь, примешанная к Божественной Истине, разверзается пропастью, уходящей в бездну погибели.
В истории несторианства не было таких грязных и кровавых страниц, как в истории средневекового папского Рима. Однако при возвышении несторианской церкви в ней уже появлялись те же черты, что и в папизме: властолюбие, политиканство, высокомерие, неразборчивость в средствах и методах проповеди, развращенность духовенства, падение нравов среди верующих.
Напряженность в отношениях между мусульманским и христианским мирами, во многих регионах остро чувствующаяся и в наши дни, коренится именно в средневековых авантюрах папизма и несторианства. До пресловутых "крестовых походов" мусульмане видели в христианстве близкую и дружественную религию; арабские халифы, духовные главы мусульман, христианам покровительствовали. Латинские рыцари и монгольские несториане, шедшие огнем и мечом навязывать свои верования мусульманам, разрушили это согласие. Именно с тех пор мусульмане стали называть христиан не "назаретянами", к которым Коран предписывает уважение и дружелюбие, а "кафирами" - "неверными". Это предубеждение может быть преодолено только православным смирением и кротостью, нелицемерной христианской любовью.
В современных исторических трудах можно встретить сетования: мол, только из-за предательства римо-католиков, обманувших ожидания искавших с ними союза несториан, потерпел поражение "желтый крестовый поход", - иначе, дескать, весь Восток стал бы "христианским". Но это - только человеческие мирские умствования по поводу путей Промысла Божия. Какое именно "христианство" сулил успех монгольских "крестоносцев"? Мы знаем, что Православную Византию разрушили "крестоносцы" папские, вероломно захватившие в 1204 году Константинополь. Какая участь могла ожидать Православную Русь, зажатую между латинством и несторианством? Мы знаем о враждебности несториан к православным: трудно сомневаться в том, что, будь их воля, несторианская деятельность в Московской Руси мало чем отличалась бы от латинских насильственных "миссий" в юго-западных русских областях, захваченных Литвой и Польшей. Но Господь не попустил еретического ига для Русской земли.
Исторический выбор народы Центральной Азии сделали в пользу Ислама: после арабского завоевания большинство населения приняло мусульманство. Однако ещё шесть столетий здесь спокойно существовали многочисленные христианские общины: отношение к мусульманам оставалось благосклонным. Только властолюбие несториан и порочные методы несторианских миссий привели их к крушению.
Если бы христиане Центральной Азии остались "мелькитами", сберегли бы святыню Православной веры, - нет сомнения, что история Церкви здесь была бы неразрывной, без длившегося около четырех веков "провала" в молитве и совершении Таинств. Проповедь Православия тиха и мирна, она чуждается навязчивого прозелитизма: эта проповедь есть прежде всего исповедание любви к Богу и людям, свидетельствуемое чистотой христианской жизни. Такой путь вызывает уважение у приверженцев Ислама.
На протяжении веков многократно возникали тяжелейшие конфликты между мусульманами и римо-католиками, несторианами, а затем и протестантами. Однако последователи, умеющие отделять религию от политики, могут засвидетельствовать: на всем протяжении истории между Исламом и Православием конфликтов не возникало никогда. Яркий пример тому: действия мусульманских правителей Золотой Орды. Восточные Патриархаты сохранялись на территории Египетского и Турецкого султанатов и ныне свободно действуют в мусульманском мире. Еще один ярчайший пример добрососедства мусульман и православных: история основанной в ХIХ веке Туркестанской (Среднеазиатской) епархии Русской Православной церкви.
Первый Туркестанский архипастырь ХIХ века, архиепископ Софония (Сокольский), глубоко изучивший историю Центральной Азии, пишет: "Все громадное, многовековое здание несторианства не устояло в искусительном огне народных переворотов. В нем недоставало смиренной преданности в волю Божию и закрепления его узами Евангельской любви, духовного общения и единения с Церковью Вселенской, - а ещё более недоставало оживления его духом Истины Божией, духом Православия. И вот это дело, казавшееся Божиим и святым, - сгорело, рухнуло и рассыпалось, подобно тем предприятиям и делам, которые слагаются "не из злата, серебра и камения честна, а из дерева, сена и трости" (1 Кор. 3, 12)".
Туркменский народ, избежав религиозных потрясений, не избежал потрясений политических. При переходе власти от Чингисидов к Амиру Темуру и его династии по земле Туркменистана вновь прокатилась война. Эпоху Темура и Темуридов называют "мусульманским Ренессансом": попав в систему Темуридских государств, Туркменистан начал несколько оправляться от бедствий, испытанных при монгольском владычестве. Строятся величественные здания, среди них - знаменитая мечеть в Анау, восстанавливаются мавзолеи Бурейды и аль-Хакама в Мерве. Развиваются искусства, среди них - и фресковая портретная живопись, керамика с изображениями животных и растений, на знаменитых туркменистанских коврах появляется не только орнамент, но и изображение коней и караванов верблюдов. (Вопреки распространенному мнению, запрет на изображение живых существ в Исламе не обязателен и был принят далеко не во всех мусульманских странах.) Туркменские мастера достигают высокого искусства в чеканке, резьбе по камню и дереву, изготавливают стекло, не уступающее венецианским образцам. Развиваются религиозная мысль, суфийская литература и поэзия.
Однако и этот период истории не был безоблачным: Темуриды не смогли хранить мир между собою. Туркменская земля не раз становилась ареной их междоусобиц. И уже в эту эпоху начались набеги так называемых "узбекских" ханов.
"Узбекские" ханы имеют к современному узбекскому народу весьма косвенное отношение. Амир Темур в своем "Уложении" весьма резко отзывается об этих "узбеках", - имея в виду, конечно, отнюдь не население своего родного Маверроунахра. Степные вожди, называвшие себя "узбеками", были потомками мусульманских вельмож хана Узбека, ордынских ветеранов, оставшихся при его дворе после исламизации. Когда распалась Золотая Орда, "узбекская" аристократия ушла в Великую Степь - и там, имея опыт государственной и полководческой деятельности, сумела возглавить кочевников и создать собственные армии. Жители Маверроунахра с древнейших времен отличались лояльностью к действующей власти: когда их край был "чагатайским улусом", они называли себя "чагатаями", а когда воцарились "узбекские" династии - стали именоваться узбеками, и это имя народа сохранилось по сей день.
В начале ХVI века "узбекские" армии завоевывают Маверроунахр. Затем начинается длительнейшая и кровавая борьба за Туркменистан, которую ведут отнюдь не туркменские силы. В соперничество за обладание многострадальной землей вступают персидско-азербайджанская династия Сефевидов, Бухарский "узбекский" эмират и Хорезмийский "узбекский" султанат (ставший впоследствии Хивинским "узбекским" ханством). Каждый из противоборствующих властителей подкупом, коварством или насилием стремится привлечь на свою сторону туркменские племена: вновь под чужими знаменами туркмены идут друг против друга, льется братская кровь. Из числа персидских правителей особой жестокостью отличался Надиршах, по чьему приказу была разрушена Мервская плотина: прежде плодороднейшие земли стали пустыней. Надиршах собирал с туркмен "налог кровью", забирая в свое войско всех, способных носить оружие, - а семьи этих солдат в это же время обременялись непосильными поборами. Разрозненный народ не имел сил свергнуть тирана. Восстали текинцы, - Надиршах восстание подавил и приказал складывать башни из голов казненных повстанцев.