На следующем круге перед поворотом у станции я заметил на трассе масло. Ай-яй-яй, уже начинаются неприятности. Хорошо, что я вовремя это заметил и смог его объехать. Кроме того, небольшие масляные пятна были перед входом в тоннель, в самом тоннеле и перед входом в шикану. К счастью, это были всего лишь небольшие пятнышки, но и с ними надо было быть очень осторожным. Ничто так не способствует «вылету», как масло на трассе.
Проезжая мимо боксов, я обнаружил, что вышеупомянутое масло вытекло из автомобиля Бера, поскольку он стоял в боксах, и вокруг его «Мазерати» под номером 34 бегала уйма механиков. Атака Аскари, увенчавшаяся его обгоном, не принесла Жану счастья.
Так я оказался на четвертом месте и стал еще неукоснительнее придерживаться своего плана. Позади себя я заметил Миереса. И тут я вспомнил, как перед стартом мне рассказали, что этот молодой аргентинец намеревался копировать мой стиль езды. Поскольку Миерес был милым молодым человеком, его присутствие позади меня совсем не раздражало.
На подъеме к Казино я увидел припаркованный синий автомобиль. Это был «Гордини» Манзона. У него была помята задняя часть – вероятно, его развернуло на масляном пятне.
Из-за этого проклятого масла теперь нужно было ступать по трассе как балерина, если можно было так выразиться. Больше всего меня раздражало то, что масло было и перед входом в шикану, на одном из самых опасных участков трассы. Поскользнувшись в этом месте, можно было запросто принять ванну у причала.
Поэтому я решил проходить шикану чуть помедленней, но, чтобы не нарушать своего плана, чуть быстрее проходить поворот перед газгольдром, где, по крайней мере, пока масла не было.
На 45-ом круге я понял, что обрадовался преждевременно, поскольку, проезжая мимо боксов, заметил остановившийся там «Мерседес». Счастье не благоволило мне – это был «Мерседес» Симона, у которого лопнул маслопровод.
Мне было жаль своего товарища, но я был рад тому, что резервный «Мерседес» сошел. Однако, «Мазерати» Бера смог вернуться на трассу, отставая от Фанхио всего на два круга, а от меня и Аскари – на один.
Следующий круг прошел без серьезных инцидентов, и после 50-го круга, то есть, на середине дистанции, положение было следующим:
Гонку возглавляли Фанхио и Мосс («Мерседес»), Аскари («Лянча») шел третьим, отставая от них на 1'20", и был единственным, кого они еще не обошли на круг. Я шел четвертым с отставанием в 2'10", Миерес – пятым непосредственно позади меня, Кастелотти – шестым, Пердиза – седьмым, Виллорези – восьмым, Бера – девятым, Фарина – десятым и т.д.
Первую половину дистанции я прошел за 1 час 29 минут 3,5 секунды и был счастлив. Половину задачи я выполнил без аварий и в соответствии с планом.
С другой стороны, я вычислил, что с того момента, как меня обогнали на круг, я уже отставал от двух «Мерседес» менее чем по две секунды на круге. Поскольку я не сбавлял темпа, это свидетельствовало о том, что по указанию Нойбауэра Фанхио и Мосс чуть замедлились.
Эта осторожность со стороны белых автомобилей мне не нравилась, кроме того, я не считал возможным отыграть 50 секунд, отделявших меня от «Лянча» Аскари.
Таким образом, вступая во вторую половину гонки, самую тяжелую, я чувствовал себя приговоренным к почетному месту.
Сход Фанхио
Никогда не забуду 51-го круга. Миерес все еще шел за мной по пятам, когда я прошел поворот перед Казино и на входе в поворот у станции увидел припаркованный автомобиль, который, казалось, ожидал прибытия поезда – это был белый «Мерседес» под номером «2» – Фанхио!
От такой неожиданности меня чуть не занесло на масляном пятне на входе в поворот.
Аргентинца в автомобиле уже не было… это означало, что в его «Мерседес» произошла серьезная поломка.
Когда я увидел, что мой главный соперник сошел с дистанции, мое сердце чуть не выпрыгнуло от радости. Возможно, это было жестоко, но таковы законы спорта. Теперь я всерьез начал верить в возможность победы. Возможно, автомобиль Мосса также был уже утомлен. Был еще Аскари… но я считал, даже не знаю почему, что «Лянча» была еще более уязвима, чем «Мерседес».
Однако, это мнение не имело никакого реального обоснования, поскольку все четыре «Лянча» еще находились на трассе, в то время как два из трех «Мерседес» уже сошли. Допустим, это было лишь впечатлением, но очень полезным, ибо оно добавило мне железной смелости.
Вместе с тем, впервые со старта меня начало преследовать опасение поломки. До сих пор мне нечего было терять. Я был аутсайдером. Никого бы не удивило, если бы я сошел, это не вызвало бы никаких комментариев, разве что выражавших соболезнование: «Видите, какие эти „Феррари“ убогие».
Теперь же все изменилось. Выйдя на третье место позади Мосса и Аскари, я приблизился к звездам. Я знал, что на трибунах и кое-где на трассе щелкали десятки секундомеров с целью определить, увеличивал я отрыв или отставал. Несмотря на то, что я сидел за рулем итальянского автомобиля, я стал защитником номер один французского престижа.
Это было глупо, но, почувствовав, что тысячи людей рассчитывают на меня, я сильно испугался, что могу разочаровать их.
С другой стороны, у меня не должно было быть никаких причин для беспокойства. Мотор работал ровно, коробка передач держалась хорошо, тормоза, которые я берег со старта, по-прежнему, были эффективны… скорее всего, просто я сам перестал хорошо работать.
Однако, несмотря на жару, физически я чувствовал себя хорошо. Реакция была, по-прежнему, быстрой. Ноги я перекладывал с педали на педаль без чувства усталости. Для работы рычагом переключения передач у меня были достаточно крепкие руки.
На следующем круге, проезжая мимо покинутого Фанхио «Мерседес», я успокоился. Увидев, что автомобиль, внушавший мне опасение, стоит неподвижно, я почувствовал какое-то садистское спокойствие, какое чувствует человек, которому удалось убить полотенцем летавшую над его ухом и до омерзения надоевшую осу.
В тот момент я еще не знал, чем фирма «Мерседес» объяснила сход Фанхио – а речь шла о поломке коробки передач – но я был уверен, что настоящей причиной схода «Мерседес» были цапфы колес, не выдержавшие установленного Фанхио темпа и заездов на тротуары. Возможно, у Фанхио был не самый лучший день в Монако, или он излишне нервничал – такие вещи случаются и с мастером.
Не стану утверждать, но у меня сложилось впечатление, что в тот день он предъявил к своему автомобилю слишком высокие требования.
В любом случае, шла ли речь о поломке коробки передач или цапфы, для меня главным было то, что мой основной соперник выбыл из игры.
Однако, впереди еще оставался Мосс, и, что меня очень беспокоило, после всего произошедшего он существенно снизил темп. Спустя пять кругов после схода Фанхио я сократил свое отставание от Мосса на десять секунд… а выехав из тоннеля, я заметил его автомобиль, серебряной молнией промелькнувший по набережной к боксам. И даже если бы мне удалось повиснуть у него на хвосте, для реального обгона я должен был бы обойти его и, кроме того, еще отыграть целый круг.
Это была непосильная задача, поэтому я перестал интересоваться происходившим впереди меня и с 60-го круга я предпочел интересоваться теми, кто шел следом за мной и грозил отобрать у меня драгоценное третье место, которое я берег, как зеницу ока.
Каждый раз, посматривая в зеркала заднего вида, я видел «Мазерати» Миереса. Он осмотрительно держался за мной и был готов к резкой и немилосердной атаке на последних кругах. У меня не было никакой информации о «Лянча» Кастелотти, но он, должно быть, находился не очень далеко позади меня и также поджидал удачного момента.
Проезжая мимо боксов, я обратил внимание на какое-то грандиозное смятение в боксах «Мазерати»… а когда я увидел, что Пердиза залезает в «34» Бера, то понял, в чем было дело.
Поскольку Пердиза постоянно шел на хорошей позиции – он отставал от меня всего на двадцать секунд – руководство команды «Мазерати» решило отдать единственный оставшийся исправный автомобиль своему гонщику номер один, Жану Бера, который мог быстрее любого новичка догнать сначала меня, а потом и Аскари.