— Да, это хорошо.
— Это не хорошо, это отлично! Я вообще не помню, чтобы у кого-то в твоём возрасте был четвёртый уровень.
— Даже у вас?
— Когда мне было двадцать, магия ещё не вернулась. Я в твоём возрасте решала более приземлённые задачи. А у тебя в двадцать лет есть два Великих артефакта. В теории ты самый сильный маг на земле.
— В теории, — усмехнулся я.
— Ну так занимайся теперь круглосуточно, повышай навыки и станешь самым сильным магом не в теории, а в реальности. А если повезёт, то и самым великим.
Бабушка замолчала, оглядела меня так, словно полосы уровня были нанесены у меня на лице, и сказала:
— Хотя, конечно, для нормального взаимодействия с шапкой было бы неплохо ещё на один поднять. Так сказать, для полной уверенности, что всё получится. Но светит это тебе нескоро, поэтому радуйся, что получил четвёртый и в присутствии Тойво начинай изучать возможности шапки.
— Знать бы ещё какие у неё возможности, — сказал я.
— Я тебе позже расскажу.
— А Вы знаете?
— Знала бы, рассказала бы сейчас.
— Я вот только одного не могу понять, меч мастера не требовал от меня высокого уровня, а шапка требует. Почему так? Меч менее сильный?
Бабушка на это лишь рассмеялась.
— Но почему тогда?
— Потому что Кусанаги-но цуруги — единственный Великий артефакт, который не просто обладает силой, но может обрушить её на врага. Все остальные — лишь делают сильными своего владельца. У каждого из них уникальные особенности, но принцип действия у всех один — делать сильнее своего хозяина, давать ему особые навыки, защищать его. А Кусанаги-но цуруги другой. Поэтому даже слабый маг может его использовать. Просто от уровня мага зависит, сколько процентов от возможностей меча он использует.
— А как Вы думаете, я сколько использую? — спросил я.
— Надеюсь, до двадцати добрался.
— Это что там тогда на ста или хотя бы на восьмидесяти?
— Надеюсь, когда-нибудь узнаешь. И я тебе вот ещё что скажу: у тебя очень хорошее сочетание Великих артефактов. Они будут прекрасно друг друга дополнять. Точнее, они и ты. Когда шапка даст тебе все свои силы, и ты сможешь их принять и с их помощью выжать из меча всё, на что он способен он, ты действительно станешь самым сильным на свете. Но на это понадобится лет сто.
— Сто?
— Впрочем, ты талантливый и везучий, должен управиться и за девяносто.
— Вы всё шутите.
— Увы, не шучу. Дело это не быстрое, поэтому надо всё форсировать. Романов прав — времена сейчас неспокойные, война может начаться в любой момент.
— Значит, буду форсировать, — пообещал я. — А ещё после разговора с Александром Петровичем, после того, как он отдал мне шапку, у меня появилось ощущение, будто я записался на службу.
— Так оно и есть, — «успокоила» меня бабушка. — И это нормально. У всего есть своя цена. Цена твоего нового артефакта такова.
— Служить кесарю?
— Родине, добру, людям, эльфам, оркам. И кесарю в том числе, если он стоит на стороне добра.
— А если я откажусь?
— Тогда ценой будет служба злу.
— А если я вообще откажусь кому-либо служить?
— Так не бывает, мальчик мой. Тем более, у магов четвёртого уровня. Что бы ты ни делал, ты помогаешь или силам добра, или силам зла. А иной раз ты помогаешь злу, просто ничего не делая.
— Сложно всё.
— Жизнь — вообще, штука непростая, — глубокомысленно изрекла бабушка. — Но ты вроде как-то справляешься пока.
— Надеюсь. Но вот это всё: добро, зло — это так абстрактно.
— Ты хочешь поговорить о добре и зле? — спросила бабушка, подняв бровь. — Сейчас?
— Пожалуй, сейчас я не готов, — признался я.
— Ну тогда отложим пока этот разговор, — сказала бабушка, улыбнувшись. — Кстати, я допросила-таки эту аферистку, выдававшую себя за юную баронессу фон Мальтиц.
— И на кого она работала?
— На себя.
— Это как? — удивился я.
— А вот так. Скажи спасибо тому, кто придумал тебе «легенду» и делал документы.
— Милютин придумал.
— Вот ему и скажи.
— Я Вас не понимаю.
— Не знаю, зачем ему понадобилось выдавать тебя за Роберта фон Циммерна, но из-за этого все проблемы.
— А такой существует? — удивился я. — Мне казалось, это вымышленное имя, и мне его дали, потому что я в Польше был Робертом, чтобы мне было легче привыкнуть.