Через несколько недель Халлидей прислал мне письмо с приглашением на очередной раунд экзаменов и собеседований в Уайтхолле. МИ-6 – отдел Министерства по делам государственной службы, поэтому будущие сотрудники Разведывательной службы сначала должны выдержать те же экзамены, что и неиссякаемый поток кандидатов в другие государственные ведомства, будь то МИД, Казначейство или Министерство торговли и промышленности. Однако поступающие на службу в МИ-6 проходили испытания отдельно от остальных, поскольку уже на этой ранней стадии отбора их личности были засекречены.
Перед первым экзаменом в комнате ожидания вместе со мной сидели еще пять кандидатов. Один – сын сотрудника МИ-6, второй работал в Специальном управлении Столичной полиции, третий – в разведуправлении Министерства обороны, еще один – в коммерческом банке и последний являлся сотрудником консультационной фирмы по политическим вопросам в Оксфорде. Нам были предложены тесты с набором ответов, наподобие тех, что печатались в популярной книге 1960-х годов для желающих "узнать коэффициент своего умственного развития". Например, нужно было исключить лишнюю фигуру из набора причудливых образцов или угадать правильный ход в домино. Затем был дан простой тест на знание арифметики и еще один, тоже несложный, но требовавший гораздо больше времени, на проверку навыков письма. После обеда мы в индивидуальном порядке обсудили пару вопросов современной политической обстановки с одним из сотрудников МИ-6, проводившим экзамены, а потом собрались на групповой семинар. Нас попросили представить свои рекомендации некой британской компании, занимающейся разработкой высоких технологий, в которой двое инженеров, работающих по обмену, были уличены в шпионаже. Громче всех кричал полицейский, упрямо настаивавший на том, что китайских шпионов следует немедленно арестовать. Консультант по политическим вопросам пытался вразумить его, объясняя, что жесткие меры могут привести к разрыву англо-китайских отношений, но полицейский, не стесняясь в выражениях, заявил, что тот порет чушь. Дискуссия вылилась в злобную перепалку, которую не предотвратило даже дипломатичное вмешательство сотрудника коммерческого банка.
Не имея представления о критериях отбора, я не мог оценить свои результаты, поэтому после экзаменов я и еще несколько участников данного испытания отправились вместе в пивную "Адмирал Нельсон", находившуюся на противоположной стороне улицы, чтобы обсудить события дня. Обходительный консультант по политическим вопросам (он носил очки) сказал мне, что не станет дальше бороться за место в МИ-6, независимо от того, выдержал он сегодняшний тур или нет, если туда принимают таких агрессивных типов, как полицейский.
Последний этап отборочного процесса – долгое собеседование, проводимое комиссией сотрудников МИ-6, – состоялся через несколько дней в доме на Карлтон-Гарденз. Собеседование началось с опозданием из-за того, что у одного из трех членов комиссии лопнуло колесо на мотоцикле. Наконец они все сели в ряд за столом, "Халлидей" расположился сзади. Меня подробно расспрашивали о современном положении дел в стране и за рубежом, о причинах, побудивших меня искать работу в МИ-6, и о моих честолюбивых планах на перспективу, выясняли, действительно ли я желаю посвятить свою жизнь службе в разведке. Если я не знал ответа на какой-то вопрос, то честно это признавал.
Карлтон-Гарденз я покинул спустя час, уверенный, что не выдержал испытания, но несколькими неделями позже на мое имя пришло письмо с уведомлением об обратном. Я был в восторге. Меня брали на работу в МИ-6 при условии, что я успешно пройду проверку на благонадежность, – последний барьер.
Многим государственным служащим требуется форма допуска "проверку на благонадежность прошел". Это означает, что в ходе поверхностного расследования установлено: данное лицо к уголовной ответственности не привлекалось, не исповедует крайних политических взглядов, свободно от алкогольной зависимости и пристрастия к наркотикам, не имеет финансовых проблем. Кандидаты в МИ-6 подвергаются более серьезной проверке и в случае успешного ее прохождения, получают форму допуска EPV – "специальную проверку на лояльность прошел". Это весьма трудоемкий процесс, в котором задействованы около десятка проверяющих. Сначала сведения обо мне запросили в базе данных МИ-6, в результате чего стало известно про мою краткую встречу с Фрименом в Буэнос-Айресе, которую он зафиксировал в своем отчете. В базах данных МИ-5 и Специального управлен3ия Департамента уголовного розыска никакой информации обо мне не содержалось. Была также проведена проверка моей кредитоспособности. У меня были некоторые долги, но это сочли допустимым, поскольку я не так давно завершил образование в университете, но, если бы были обнаружены факты отказа возвращения займов или задолженности крупных сумм, меня признали бы негодным.
Первый раунд проверки на лояльность закончился для меня благополучно, и я был приглашен на собеседование по вопросам моей личной жизни к проверяющему с отеческим лицом, которому было поручено мое дело. В прошлом он возглавлял управление Восточной Европы. Его интересовали мои политические взгляды, контакты с экстремистскими организациями как правого, так и левого толка, связи с иностранцами, отношение к алкоголю и наркотикам. Анкетные данные оценивались строго, но не так, как в прошлом. За последние годы МИ-6 значительно снизила требования к своим кандидатам. Еще совсем недавно бывший член такой организации, как Движение за ядерное разоружение, не мог рассчитывать на место в рядах МИ-6, а теперь – пожалуйста. Не отвергались и те, кто когда-то баловался наркотиками. Однако проверяющий не собирался верить мне на слово. Он попросил назвать восемь человек, с которыми я был хорошо знаком в тот или иной период своей жизни после окончания школы. Всех этих людей опросили, чтобы проверить мои заявления. Если бы МИ-6 стало известно, что я пытался скрыть какой-то неприглядный факт своей биографии, формы допуска EPV я бы не получил. Но я ничего не утаил, и спустя два месяца мне прислали в простом конверте фотокопию письма с уведомлением о присвоении мне высшей формы допуска и приглашением на работу. Я понятия не имел, чем мне предстоит заниматься на новой службе. На гербовой бумаге МИДа сообщалось только, что мне предписывается "безотлагательно прибыть в Сенчури-хаус по адресу: Вестминстер-Бридж-роуд, 100 к 10.00 в понедельник 2 сентября 1991 г. При себе иметь паспорт".
Глава 3. Зачисление на службу
Понедельник, 2 сентября 1991 г.
Сенчури-хаус, Ламбет, Лондон.
Накануне первого рабочего дня в МИ-6 я очень нервничал. Ночью почти не спал, а утром, чтобы взбодриться, выпил слишком много кофе. Я жил неподалеку, километрах в трех от Сенчури-хаус, расположенного в захолустном пригороде Ламбете в южной части Лондона, и решил пройтись пешком. От волнения и переизбытка кофеина у меня потели ладони. Двадцатиэтажное административное здание из бетона, заляпанное брызгами грязи от автомобилей и птичьим пометом, неприметное и без вывески, как-то не вдохновляло, – не то что шикарная контора фирмы "Буз Аллен энд Гамильтон" в Мейфэре. Глядя на зеркальные окна, я попытался представить себе, что происходит там, внутри. Какие принимаются решения, какие приводятся аргументы, какие тайны скрывают от нас, находящихся вне этих стен? От сознания того, что скоро и меня допустят в это здание, я испытывал волнение.
Никаких особых мер охраны я не увидел. Две камеры видеонаблюдения, сетки на окнах нижних этажей, а в остальном Сенчури-хаус мало чем отличался от других недорогих административных зданий Лондона. К входу стекались сотрудники, некоторые шли с зонтиками и газетами под мышкой, другие – просто сунув руки в карманы или со спортивной сумкой через плечо.
Я толкнул тяжелую стеклянную дверь, вытер ноги о коврик у входа, прошел через вторую тяжелую дверь и попал в мрачный вестибюль. Стены коричнево-грибного оттенка и серый линолеум на полу напомнили мне о захолустной гостинице, в которой я жил во время краткого пребывания в Москве. Прямо против входа – бюро приема посетителей: стеклянная будка со стенками до самого потолка и с небольшим окошком в сторону входной двери. В будке – два охранника за допотопными телефонами фирмы "Бейклайт". Справа и слева от будки – два лифта, у которых, нетерпеливо нажимая на кнопки вызова, собирались кучками прибывающие сотрудники. В углу стояло искусственное дерево с запылившимися листьями, и это несколько оживляло мрачную обстановку.