«В самом деле — «дрянь», — подумал Пашка про погоду. Отвернулся от окна и решил, что настало самое время осуществить давно задуманный план.
Одевшись, он вышел на улицу, встал на дороге, поднял руку. Две машины пронеслись мимо, обдав его грязью, но третья остановилась.
— На правый берег? — спросил Пашка.
— Туда. Садись, хлопчик! — оказал шофер.
Всю ночь не смыкал глаз начальник правобережного строительного района Василий Никанорович Лодыгин. В высоких резиновых сапогах, в новой стеганке защитного цвета, он ходил по льду вдоль второй линии дюкера и наблюдал за ее спуском на дно Волги. Первая линия была уже спущена десять дней назад. Сварщики заканчивали сварку последних звеньев дюкера — огромной трубы, перекинутой с одного берега на другой. По этой трубе летом строители погонят землесосом разжиженную землю и намоют тело плотины.
Синие вспышки огней электросварки выхватывали из темноты крутобокие трубы, людей, склоненных над ними, ноздреватый лед, воду, уже не замерзавшую в прорубях.
Производитель работ инженер Смирнов, прикуривая у Лодыгина, сказал ему:
— Шли бы домой, Василий Никанорович. Справимся…
Лодыгин пристально посмотрел в обветренное, почерневшее лицо инженера, освещенное дрожащим синим светом.
— Это хорошо, что можете без начальника справиться. Его дело — общее руководство всем районом, а не отдельным участком. Так ведь думаете?
— Так, — смущенно ответил Смирнов.
— И еще думаете, — зачем, мол, он тут ходит, инициативу у нас отбивает, нам развернуться не дает…
— Что вы, Василий Никанорович!
— Полно-ка, Смирнов. Я ведь не в обиду, а в похвалу говорю. Жадны вы очень до работы. Это — хорошо.
Инженер и Лодыгин оба тихо засмеялись и понимающе взглянули друг другу в глаза.
— А я инициативу вашу и не отбиваю, — заговорил опять начальник. — Видите — хожу, смотрю, помалкиваю.
— Не спроста, наверно? — хитро спросил Смирнов.
— Угадали.
Лодыгин долго молчал, покуривая и глядя вниз, на лед. Там, под его толщей катился мощный поток, с каждым часом набухая от весенних ручьев. Скоро ему станет тесно, захочется разлиться вширь, тогда он с треском взломает лед и хлынет на берега.
— Как думаете, Смирнов, — спросил, наконец, Лодыгин, — успеем мы до ледохода опустить третью линию дюкера?
— Но даже трубы, Василий Никанорович, не подвезены со станции, — не отвечая прямо на вопрос, сказал Смирнов.
— Подвезем.
— Хм…
— Что?
— Ничего… То есть, я говорю, опасно.
Оба долго молчали. Смирнову показалось, что он ответил не так, слишком поспешно, и ему стало стыдно за необдуманный ответ. Конечно, начальник не для того спрашивал, чтобы лишний раз услышать об опасности. Он хотел найти поддержку, совет.
— Впрочем, — сказал Смирнов, — за сварщиков и водолазов я ручаюсь. Они успеют. Но вот — шоферы… Пройдут ли машины через Волгу?
Снова молчание, еще более тягостное для Смирнова.
— Вели послать опять Емельянова с его бригадой… — начал он рассуждать вслух. — Это — опытный и смелый водитель… И брать, скажем, за один рейс не три трубы, а пять, тогда в три дня можно перевезти все.
— Пять труб машина не поднимет, — уверенно сказал Лодыгин.
— У Емельянова поднимет, — так же уверенно возразил Смирнов.
Начальник отбросил догоревшую папиросу.
— Будем рассуждать трезво, товарищ Смирнов. Сильно загруженная машина сядет на такой дороге и никакой шоферский гений ее не вытащит. Понятно?
— Что же делать?
— Звоните в автоколонну, вызывайте Емельянова.
Надевая комбинезон, шофер Емельянов — молодой, светловолосый парень — сердито ворчал:
— Навязался ты на мою голову. Вот опять я получил наряд за Волгу ехать. Ну, куда я тебя дену?
— С собой возьми, — сказал Пашка, надув губы.
Он уже второй день жил в общежитии у своего брата Николая Емельянова и, несмотря ни на какие уговоры и угрозы, не хотел возвращаться домой. Николай пробовал отправить его с попутной машиной, наказав знакомому шоферу следить за ним. Перед переездом через Волгу шофер пошел вперед посмотреть подтаявшую дорогу, а когда вернулся, Пашки в кабине уже не было.
— Все равно я с тобой буду жить, — сказал он брату. — Отправишь домой, а я опять прибегу.
— Тебе же в школу надо, — сердился Николай.
— А ты меня в ученики шофера возьми.
Брат только горестно вздохнул и постучал пальцем сначала Пашку по лбу, а потом в стену. Пашка обиделся, но промолчал. Он был готов снести любую обиду, лишь бы остаться на стройке.