Некоторые трудности в управлении плотом и неудача с запуском генератора - вот и все, что омрачало наше существование в этой части пути. Плот держался намеченного курса не так точно, как хотелось бы. Нас было слишком мало, и мы не успевали маневрировать четырнадцатью тяжелыми выдвижными килями - шестью на носу и восемью на корме. Умудренный опытом плавания на "Таити-Нуи I", я, когда плот строился в Конститусьоне, из предосторожности установил на корме руль. Во время плавания до Кальяо и в первую половину пути по курсу "Кон-Тики" руль, закрепленный намертво, нам не понадобился. Он служил как бы дополнительным выдвижным килем. Но на подходе к 19-му меридиану поднялась волна и плот потерял прежнюю способность самоуправления. Пришлось освободить руль, смастерить румпель и начать вахту у руля. Все справлялись с ней легко и, по правде говоря, даже восприняли это как приятное развлечение в нашей однообразной курортной жизни.
15 мая мы снова сделали попытку испробовать наш большой радиопередатчик, чтобы установить связь с заждавшимися нас друзьями в Перу. Моя настойчивость принесла наконец плоды: генератор завелся, немного поворчал и начал превосходно работать. Но это мало чему помогло, так как на этот раз закапризничал большой передатчик. Бездействовал по-прежнему и наш маленький радиопередатчик.
- Разве я вам не говорил, что мы совершенно зря выбросили массу денег на новомодные глупости? - заметил с иронией Эрик. - Я никогда раньше не брал с собой никаких приемников и прекрасно обходился без них. Плюньте на эти никуда не годные передатчики и успокойтесь... Ведь если бы вам удалось их исправить, мы навсегда потеряли бы покой.
Мы возражали ему и доказывали, что в море это вовсе не бесполезная вещь и что мы наверняка были бы на дне вместе со своим первым бамбуковым плотом, если бы у нас не было тогда передатчика. Эрик не мог с этим согласиться. Но тут же заметил, что в теплых широтах, где мы сейчас находимся, нам такие штормы не грозят. Разве мы все еще не убедились, что ветер и течение любезно помогают нам держать нужный курс?, И разве не ясна простая истина, что пройдет не так уж много времени, как мы будем у цели? Так зачем же доставлять себе столько хлопот по пустякам?
- К тому же мы, вероятно, вскоре встретимся с каким-нибудь судном и тогда можно будет сообщить друзьям, что на плоту все в порядке, - добавил в заключение Эрик с присушим ему совершенно необоснованным оптимизмом.
По счастливой случайности Эрик оказался прав. 26 мая, во второй половине дня, он первым увидел грузовой пароход, шедший в нашем кильватере, и с чувством огромного удовлетворения сообщил нам об этом. Сначала мы подумали, что Эрик шутит, но, выглянув из двери каюты, сами увидели догонявший нас пароход. По морскому обычаю, мы несколько раз спустили флаг, приветствуя его, он тоже ответил приветствием и стал приближаться к нам. Теперь мы увидели, что это американское судно "Пайонир Стар", которое изредка заходит в Папеэте. На расстоянии одного кабельтова капитан сбавил ход и окликнул нас в мегафон. Мы радостно помахали ему, всему экипажу и пассажирам, перевесившимся через релинги, а Эрик изо всех сил крикнул:
- Будьте любезны передать привет нашим друзьям в Папеэте и скажите, что на борту "Таити-Нуи II" все в порядке! И что мы будем там 14 июля, - весело добавил он.
Несмотря на шум машины и плеск волн, капитан, казалось, понял нас. Он поднял руку. Судно прибавило скорость и легло курсом к нашей общей цели, которая находилась где-то на западе за горизонтом.
Эта встреча с "Пайонир Стар" произошла в районе 110°36' западной долготы и 3°26' южной широты, то есть как раз на полпути между Кальяо и Папеэте. Таким образом, первую половину пути мы прошли за шесть недель. Мы по опыту знали, как ровно и сильно дуют пассаты в восточной Полинезии, а поэтому считали, что оставшуюся половину пройдем так же быстро. Мы должны были прибыть на Таити точно к национальному дню Франции, который на этом острове всегда отмечается, как самый большой и веселый праздник.
Глава пятая. По колено в воде
На следующий день после встречи с "Пайонир Стар", первый раз после того, как мы вышли из Кальяо, пошел дождь, мелкий и приятный, но такой кратковременный, что мы не смогли пополнить уже иссякающие запасы воды. И все же мы были рады ему, так как почли его за любезное напоминание богов погоды о том, что они о нас не забыли и скоро пошлют нам много хороших ливней. Потом подул ровный и сильный попутный ветер, он дул несколько дней подряд, и мы могли идти со скоростью два - два с половиной узла. В субботу 31 мая мы сидели на корме за рюмкой аперитива в приподнятом настроении и вели оживленный разговор о том, как торжественно нас будут встречать на Таити.
Ночью ветер усилился. Сначала мы только радовались этому. Но к утру из-за сильного давления ветра на паруса нос плота стал зарываться в воду на целых 10 сантиметров. Это немного встревожило нас, и мы поспешили перенести самые тяжелые бочки и ящики с носовой части на кормовую. Такое размещение груза помогло, но нижнюю часть палубы все же заливала вода. Мы были убеждены, что плот выровняется и снова примет горизонтальное положение, если спустить или зарифить паруса. Однако предпочитали стоять по колено в воде, только бы не снижать скорости. 2 июня выяснилось, что мы поступили правильно, ибо за минувшие сутки прошли 80 морских миль, побив, таким образом, на несколько миль свой прежний рекорд.
Даже в нашем состоянии блаженного неведения можно было сообразить, что это плохо кончится. Так и вышло. Внезапно дело чуть было не приняло трагический оборот. В ночь с 4 на 5 июня, когда на вахте стоял один Хуанито, плот от сильного порыва ветра вдруг развернулся и резко накренился.
- Убрать все паруса! - быстро скомандовал Эрик, он сразу проснулся и понял, что произошло.
Шлепая по воде, мы выскочили на палубу и стали ловить скользкие шкоты и развевающиеся паруса. Не успел я с большим трудом развязать узел шкота, как услышал тяжелый всплеск на другой стороне каюты и пронзительный крик:
- Человек за бортом!
Я бросился на ту сторону палубы и чуть было не сбил с ног Жана, метавшегося в поисках спасательного линя. За бортом оказался, конечно, неприспособленный, неуклюжий Ганс, его хлестнуло большим парусом. Надвигался шторм. Небо совершенно заволокло черными тучами, море ревело и стонало. Ни зги не было видно. Положение Ганса казалось безнадежным. В отчаянии смотрел я на бушующее море. Жан, страшно ругаясь, нашел наконец линь и начал его распутывать.
Какой-то жалобный стон около моих ног заставил меня посмотреть вниз. Это был Ганс. Еле живой, весь в синяках, он судорожно цеплялся за край борта. Видимо, он не растерялся и успел ухватиться за первое, что ему попалось под руки. Набежавшая огромная волна вдруг приподняла его и ударила о борт плота. И скорее благодаря счастливой случайности, чем нашей ловкости, в самый опасный момент, когда Ганс уже отцепился, нам. с Жаном удалось его втащить на плот. Ганс совершенно обессилел и потерял сознание. В каюте он мало-помалу пришел в себя и пожаловался на сильную боль в ноге, но перелома, к счастью, не было. Мы дали ему большой глоток виски из последней бутылки и сами подкрепились, чтобы поскорее забыть этот неприятный эпизод.
Горький опыт научил нас быть осторожней. Мы свернули основной парус и подняли значительно меньший парус - бизань. А чтобы легче было держать курс, снова подняли фок. На наше счастье, скорость упала незначительно - до 50-60 миль в сутки.
Через несколько дней, точнее 7 июня, с наступлением сумерек нам снова пришлось спешно убрать все паруса, но на этот раз совсем по другой причине. На вахте у руля опять стоял Хуанито. Мы же все улеглись спать. Я совсем засыпал, когда он вдруг крикнул: