Поставив чашку на стол, Мэтти наклонилась к Бренде, собираясь поблагодарить ее за добрые слова, но тут чья-то тень упала на пол поперек кухни.
Бренда, не сдержавшись, вскрикнула, а Мэтти вздрогнула от неожиданности. Фарфоровая чашка выпала из рук Бренды, и кофе залил дубовый паркет.
Мэтти лихорадочно соображала, как ей защитить Бренду, Скотти и себя от разгневанного Старины Томми. Вскочив, она втиснулась между Брендой и дверью, а когда, наконец, подняла глаза, встретила ошеломленный взгляд… Коннора.
– Что тут происходит? – спросил он, хмурясь все сильнее. От него не укрылись желтеющие кровоподтеки на разбитом носу Бренды, разбитая кофейная чашка и воинственный вид Мэтти.
Время, казалось, замедлило свой бег. Мэтти глотнула воздух. От облегчения, которое она ощутила, поняв, что им не грозит никакая опасность, у нее подкосились ноги, но гнев вспыхнул, как костер в сухом лесу.
– Что вы себе позволяете, Коннор? – строго осведомилась она. – Почему позволяете себе так просто вторгаться сюда…
– Я постучал, да и дверь была открыта.
Господи, ну можно ли быть такой идиоткой?
Оставить дверь открытой, чтобы любой мог войти в ее дом?
Коннор протяну ей красную кофточку.
– Вы забыли это у Грея и Лори. – Он положил кофточку на стул и отступил в сторону.
– Я не слышала, как вы подъехали, – констатировала Мэтти, отметив про себя, что говорит обвиняющим тоном. Ну что с ней такое? Почему она нападает на него?
– Я шел пешком от хижины, – объяснил Коннор. – Ночь такая ясная. – Он перевел взгляд на Бренду, потом снова взглянул на Мэтти. – Так вы… собираетесь мне сказать, что происходит?
После того как она поняла, что у него совершенно невинные намерения и он пришел сюда только для того, чтобы отдать ей кофточку, у Мэтти в мозгу должен был бы произойти переворот. Но этого не случилось. Разгоравшаяся в ее душе ярость, подогреваемая избытком адреналина и остатками страха, была неподвластна контролю.
– Нет, – сказала Мэтти повышенным тоном. – Я не собираюсь ничего вам рассказывать, Коннор. Это вас не касается.
Напряженное молчание повисло в воздухе.
Удивительно, но его нарушила Бренда.
– Мэтти помогает мне, – произнесла она тихим, но решительным голосом. – Мой муж… он нехороший. Я уезжаю сегодня на автобусе. Мэтти купила мне билет.
Коннор не сводил своих черных как ночь глаз с Мэтти. Понять их выражение было невозможно. Прошла минута, другая. Мэтти почувствовала, как сжалось ее горло. Не сказав ни слова, Коннор резко повернулся и ушел.
Звук захлопнувшейся двери заставил Мэтти вздрогнуть.
– Господи… – протяжно выдохнула Бренда. – Он рассердился. Вам надо поскорее его догнать и все объяснить. – Она показала пальцем в окно. – Вон он идет. По-моему, направляется к лесу.
Мэтти раздраженно огрызнулась:
– Незачем бежать за мужчиной только потому, что он рассердился, Бренда. Это только все ухудшит. Я твержу это с первого дня вашего пребывания здесь.
Бренда обиженно выпрямилась.
– Может, с моим мужем это и так, – сказала она. – Но этот человек не похож на Старину Томми. Вы знаете это, и я тоже. Он пришел сюда только затем, чтобы помочь вам, Мэтти. А вы прогнали его из-за меня.
Туман в голове у Мэтти начал рассеиваться. Она с трудом сглотнула.
– Я собиралась все ему рассказать после того, как вам удастся благополучно уехать. Завтра.
Мэтти повернулась к окну и увидела, как Коннор пересекает лужайку.
– Идите и переоденьтесь в кроссовки, – поторопила ее Бренда. – Этот мужчина заслуживает того, чтобы ему все объяснили.
Женщинам, находящимся на кухне, было невдомек, что за уходом Коннора наблюдал кто-то еще. Это был испуганный мальчик, который смотрел на него из окна верхнего этажа.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Вторгаться в дом Мэтти, в ее личные дела было непростительной ошибкой. Коннор осознал это только сейчас, возвращаясь по лесной тропинке к хижине. Хотя он чувствовал, что Мэтти что-то скрывает, он знал ее как человека правдивого и прямого. Ему следовало понять, что, в чем бы ни заключалась ее тайна, в ней не могло быть ничего бесчестного. Но скрытность девушки и то, что он не мог разгадать смысл происходящего, сводили его с ума.
Это вынудило его совершить то, чего в нормальном состоянии он никогда бы не сделал, – спрятать ее кофточку. Поступок сам по себе постыдный. Господи, да он почти украл ее только для того, чтобы иметь повод сунуть свой нос в ее дела. Коннор нахмурился, осознав, что интриги никогда ни к чему хорошему не приводили. Его мучили стыд и раскаяние. Он до смерти напугал Мэтти и ту женщину, которая остановилась у нее.
Ему и в голову не могло прийти, что Мэтти занималась помощью жертвам насилия. Тем не менее, это совершенно понятно. Ведь ей пришлось стать свидетельницей того, через что прошла ее сестра, ощутить свою полную беспомощность, когда не знаешь, что делать и куда кинуться за поддержкой. Невозможно было даже представить, какое горе испытала Мэтти после гибели Сьюзен.
Избитая женщина на кухне «Тропы мира» стала последним звеном загадки, существенным элементом, который позволил Коннору составить полную картину того, кем была Мэтти Рассел.
Вздохнув, Коннор вышел на то место, с которого сквозь поредевший кустарник открывался вид на зеркальную гладь озера Смоки-Лейк.
Да, ему должно быть ужасно стыдно за то, что он вторгся в личные дела Мэтти.
Тогда почему он испытывает обиду на Мэтти за ее скрытность и те резкие слова, с которыми она обрушилась на него несколько минут назад?
Инстинкт, такой же древний, как само время, заставил его замереть, наклонив голову, и с тревогой прислушаться. Легкие шаги по суглинистой почве послышались за его спиной. Кто-то шел за ним следом.
Сияние лунного света на золотистых волосах сказало ему, что это была Мэтти. Ее шаги замедлились.
Неуверенность, с которой она окликнула его, разрывала его сердце.
– Я здесь, – отозвался он.
Мэтти вышла на звук его голоса к берегу озера.
Футах в трех от него она остановилась. На тонком лице девушки было написано беспокойство, плечи ее опустились, кулаки сжимались и разжимались.
– Мне бы хотелось извиниться, Коннор, – умоляюще сказала Мэтти. – Я и не думала что-либо скрывать от вас. Но я обещала Бренде никому не рассказывать о ней. Она была так напугана! Ее муж – свирепый человек. И когда она впервые появилась здесь, она не доверяла ни единому человеку. Даже мне. Муж Бренды охотится за ней. Он развесил плакаты по всему Маунтвью. Он опасный человек, Коннор. Я была вынуждена принять условия Бренды. Мне надо было наладить с ней отношения, иначе она могла вернуться к нему… Многие из них так делают. – Мэтти нахмурилась. – Пожалуйста, Коннор, постарайтесь понять. Я была поставлена перед необходимостью держать это в секрете.
Конечно, он понял. Но тут неожиданно заговорили его прежние обиды.
– Когда я увидел вас с Греем и Лори, с Натаном и Гвен… – оскорбление и боль заставили его отступить на шаг назад, – мне показалось, что единственным человеком, который был не в курсе вашей тайны, был я. И между вами и моим дедом, похоже, на удивление доверительные отношения. Он тоже знает?
Мэтти кивнула.
– Знает, – подтвердила она.
Коннор отшатнулся, как от удара. Его смех был мрачен.
– Тогда к чему вся эта секретность, Мэтти? Вы придумывали неубедительные предлоги, чтобы держать меня подальше от отеля. От каретного сарая. От вас. И при этом всем было известно, что здесь происходит. Всем, кроме меня.
– Не всем, Коннор.
– Я слышал все своими ушами! – возмутился Коннор. – Грей и Лори слишком охотно приняли надуманный предлог, прикрываясь которым вы так рано ушли с вечеринки. И Гвен присутствовала при том, как Натан давал вам какие-то деньги. Мой двоюродный брат в курсе ваших дел. Вы собираетесь отрицать это?