— Тебя это очень расстроит, — сказал я, пытаясь не смотреть вниз. — Тетя Долорес — женщина не робкого десятка. На дружеский прием не надейся. И потом, надо помнить о Мальчиках.
У меня засосало под ложечкой. У меня всегда сосет под ложечкой, когда мне надо помнить о своих двоюродных братьях. Мальчики не похожи на остальных людей. По правде говоря, я готов рассмотреть вариант, что они вовсе не люди. Есть что-то очень подозрительное в том, как скошены их лбы и глубоко посажены глаза, да и при походке они явно приволакивают ноги. И очень любят фрукты.
— Но это же в память о твоем дяде, — сказала Рада, вынимая абсурдно крошечный носовой платочек, чтобы промокнуть капли пота, собравшиеся под ключицами.
Я не отрывал взгляда от ее переносицы и старался не представлять себе, какое действие произведет на Мальчиков близость этой груди.
— Никто не будет думать о таких мелочах перед лицом смерти.
Наблюдая за движением ее платка, я не мог не подумать, что не такие уж это и мелочи, даже перед лицом смерти, но оставил это наблюдение при себе.
— Мы должны собраться вместе, чтобы почтить память доброго человека. Твоя тетя все поймет.
В этом я как раз и сомневался. Доброта и понимание — не те добродетели, которые взращивала в себе тетя Долорес. Нельзя сказать, чтоб она была совсем не способна на естественную привязанность. Она, к примеру, совершенно без ума от Мальчиков. Но, несмотря на прилежное посещение церкви при миссии Милостивого Бога Дональда, тот раздел христианской этики, который трактует братскую любовь и добрососедские отношения, все это увлечение добрым самаритянством, никогда особенно не укоренялось в душе тети Долорес. На любое воплощение любви она смотрит с глубоким подозрением, а добрососедские отношения, на ее взгляд, самым провиденциальным образом проявляются в том, чтобы делить с ближним радость Горестей — или, лучше сказать, Горесть радостей. Что же касается доброго самаритянина, то его она считает крайне самонадеянным субъектом, который необдуманно налетел на совершенно незнакомого человека, который вполне мог оказаться каким-нибудь убогим нищим, прилегшим отдохнуть на своем обычном месте.
Не сумев отговорить Раду приходить на похороны и не желая радовать тетю Долорес известием об очередной Горести вдобавок к ее коллекции, я был вынужден прибегнуть к последнему средству: нейтрализовать Мальчиков. Честно говоря, я был бы рад, если бы их нейтрализовали еще при рождении. В юности, когда в мои обязанности входило развлекать моих младших двоюродных братьев, это избавило бы меня от многих невзгод, так как наши развлечения обычно заключались в том, что меня связывали по рукам и ногам и подвергали интересным экспериментам по воздействию природных стихий. Даже сейчас я стараюсь обходить стороной казармы, в которых они живут, но у меня не осталось иного выхода, и, отбросив осторожность в безумной надежде, что я смогу обратиться к тому лучшему, что может оказаться в Мальчиках, я обратился к их лучшей стороне. Не могут ли они воспользоваться своим влиянием на тетю Долорес, чтобы успокоить ее в том случае, если на похороны придет Рада?
Мальчики посовещались. Их явно встревожило мое предложение. Для них покой — не глагол в повелительном наклонении, а существительное, которое нужно подорвать. Она похлопали друг друга по эполетам, немножко потянули друг друга за пуговицы кителей, общаясь каким-то недоступным моему пониманию, таинственным способом. В конце концов отброшенная осторожность срикошетила и шлепнула меня прямо по лицу, как мокрое полотенце, — это тоже входило в число их любимых забав во времена нашего детства.
— Столкнуть ее в могилу? — предложили они.
Возможно, синтаксис этого предложения прост, но для Мальчиков оно было вполне сложносочиненное.
— Разве можно столкнуть вашу мать в могилу, чтобы она не устроила скандал! — воскликнул я, прекрасно сознавая, что они сделали бы это, не подумав лишний раз, при условии, конечно, что они могут подумать хотя бы необходимый раз, не говоря о лишнем.
Однако на самом деле этот план был не совсем лишен достоинств. Для женщины столь приверженной Горестям тетя Долорес обладала умопомрачительной способностью игнорировать простой факт, тот факт, к которому Мальчики изо всех сил старались привлечь внимание, а именно что у нее под носом есть два молодых человека, которым суждено окончить свои дни прославленными на третьей полосе «Маргамонхийских ведомостей»[2]. Даже она не смогла бы отнести преждевременное погребение на счет «детской шалости».