Максим Петрович размышлял недолго и через три дня дал согласие. Приговор суда был беспрецедентно мягким — пять лет без конфискации. Через три года осужденный освободился и вернулся в Москву. В милицию он, понятное дело, не вернулся, зато влился в ряды практикующих адвокатов — благо диплом заочного юридического института у него имелся. А дальше все пошло как бы само по себе, но накатанной. Всю жизнь проработав в милицейской конторе, Максим обнаружил вдруг в себе качества, о которых ни он сам, ни его коллеги даже не догадывались: коммерческое чутье и сухой прагматизм, помноженные на тонкое умение уговаривать — или обламывать — людей, помогли ему быстро наладить деловые контакты с влиятельнейшими людьми — отнюдь не из числа советских служащих. Тогда-то его и приметил вор в законе Шота Черноморский, только-только сменивший здоровый сухумский климат на гнилой московский. И грузинский авторитетный предприниматель предложил Максиму сотрудничество. Именно Шота Черноморский, необычайно ценивший аналитический ум и дерзость коммерческих проектов Шубина, придумал для него шутливое прозвище — Кайзер, в честь своего давнишнего кумира, немецкого футболиста Беккенбауэра. Кликуха прилипла, а когда Максима по представлению Шоты короновали на одном из сходов, слух о Кайзере прошелестел по всей матушке России — от Питера до Магадана.
Деловое сотрудничество Максима Кайзера с Шотой быстро переросло в некое подобие партнерства и даже дружбы, основанной на полном доверии. Почти полном — потому что, рассказывая воровскому крестнику обо всех своих делах, Максим не упоминал об одном — о том, что регулярно, раз в месяц, он составляет подробные записи бесед с Шотой и другими московскими криминальными авторитетами и около станции метро «Горьковская» передает их из рук в руки одному из тех двух гэбэшников, которые навестили его в тюрьме накануне суда.
А после девяносто первого года, когда в стране произошла очередная революция, о нем вдруг забыли: всесильное ведомство на Лубянской площади начало разваливаться на глазах. И Максим впервые за десять лет вздохнул свободно: теперь он мог действовать без всякой опаски. С началом эпохи приватизации у Максима в голове зароились интересные мысли о радикальном поправлении своих финансовых дел. Он одним из первых в Москве занялся торговлей подержанными иномарками — коммерцией, которую он за пару лет превратил в высокодоходный бизнес во всероссийском масштабе, поставив на ключевые должности соратников и соплеменников Шоты Черноморского. В один прекрасный день — это случилось уже в середине девяностых — Шота огорошил Максима предложением стать его финансовым директором: мол, здоровье у старого грузинского вора начало пошаливать да и бизнес его разросся до гигантских объемов, и кроме как Кайзеру доверить контроль над своим бизнесом он никому не мог — не этому же выскочке Варягу, в самом деле…
С Варягом у Шоты были всегда сложнее отношения, в последние годы выродившиеся в откровенную вражду. Максим это прекрасно знал, но еще какое-то время колебался, не зная, чью сторону в обострившемся конфликте между двумя воровскими авторитетами принять. С одной стороны, Шота был ему как отец родной, взявший его под свою опеку и открывший перед ним многие двери. Но с другой стороны, Варяг занимал высокое место в иерархии воровского мира, пользовался уважением и у зарубежных партнеров, обладал обширнейшими связями в российском политическом истеблишменте — словом, имел громадный потенциал влияния. Но… Так уж легла фишка, что отношения у Кайзера с Варягом не сложились: во всяком конфликте, время от времени вспыхивавшем между смотрящим и его недоброжелателями, Максим Кайзер волей-неволей оказывался в компании врагов Варяга. Так что даже если б Кайзер сильно захотел стать вдруг союзником Владислава Игнатова, ничего бы из этой затеи не вышло. Варяг не мог забыть активного участия Кайзера в двухлетней давности заговоре, который закончился вероломным похищением смотрящего прямо с большого вороненого схода…
Но не это сейчас беспокоило Максима Шубина. Куда более пугающим для него оказался недельной давности звонок незнакомца, назвавшегося Александром Ивановичем, который сообщил ему нечто, от чего Максима прошиб холодный пот. Собеседник напомнил ему о давнем и почти забытом эпизоде его биографии — встрече с двумя гэбэшными операми и комнате свиданий «Матросской тишины»… И предложил обсудить этот вопрос при личной встрече.
Кайзер вдруг понял, чем ему грозит разоблачение старых связей с КГБ. На карту была поставлена его будущая судьба, ведь после гибели Шоты Черноморского именно он, Максим Кайзер, оказался во главе мощной группировки противников Варяга. Сам же Варяг обвиняется теперь в покушении на большого кремлевского начальника, своего покровителя, и его уже можно списать со счетов. В этой ситуации именно у Максима появились реальные шансы стать смотрящим по России и тем самым обрести контроль над общаком… И вот вдруг этот сигнал из прошлого…