Как бы то ни было, но примечателен следующий факт: основанием для слов со значением "X" послужили слова, обозначавшие живые предметы – животное и растение.
"Самое сильное слово", таким образом, не удерживает раз и навсегда своей "одежды", т. е. фонетической формы! Скажем более того: некоторые группы славян, особенно те, которые проживают в иноэтническом и иноязыковом окружении, вообще утратили "петушиный" корень для обозначения Хя. Так, у словенцев северо-восточной Италии, живущих в долине Резья (отсюда их название резьяне, резьяне-словенцы) в окружении итальянцев и фриульцев, для обозначения Хя начинают уже использоваться другие слова – kikac, kikec и даже cv'ak и wt'ac (сообщение X. Стеэнвейка 11.Х.1989; слова переданы в упрощенной форме написания). Между тем еще в конце Х1Х-начале XX в. исследователь резьянского диалекта И. А. Бодуэн де Куртенэ фиксировал здесь "петушиный" корень в значении "X" – сия(слово отражено в подготовленном Н. И. Толстым, М. Матичетовым и нами к печати "Резьянском словаре" И. А. Бодуэна де Куртенэ), который Н. И. Толстой связывает с альтернационным корнем сиr – (из kur-) (Толстой 1985, 431-437). Молизские славяне средне-южной Италии, предки которых бежали от турок с Балканского полуострова многие века назад, вообще называют / словом … brat! Совершенно необычный метафорический перенос, приравнивающий главное мужское достоинство к мужской особи, состоящей в кровном родстве…
В современной жизни наблюдаются и парадоксы иного рода, связанные с попытками замены народного слова со значением "X" искусственными неологизмами. Дробление в 90-е гг. XX в. сербско-хорватского (resp. хорватско-сербского) языка на сербский, хорватский, а также боснийский вызвало на почве национализма пуристическую волну, стремление отойти друг от друга как можно дальше созданием новых слов, особенно терминов, взамен тех, что служили сотни лет. Взгляд некоторых рьяных пуристов, если верить печати, был брошен и нах! Й. Чирилов в предисловии к своему "Сербско-хорватскому словарю вариантов" сообщает, что, по свидетельству газеты "Slobodna Dalmacija", выходящей в хорватском городе Сплит, в субтитрах новых иностранных фильмов, а также в видеокассетах вместо слова ките "X" используют искусственное слово njeznik в том же значении ("прочитать" же это слово можно как "нежный (предмет)"!) (Cirilov 1994, 9). Но и это не все. Недавно австрийская газета "Hrvatske novine", выходящая в Айзенштадте на гради-щанско-хорватском литературном микроязыке, поведала о том, что в Хорватии предложен еще один эквивалент традиционному слову ките – mitoktiz, что можно было бы "перевести", как "приятно скользящий" (см. Tiran 1999, 2). "Самое сильное слово" оказывается "разменной монетой" в желании отгородиться от своих исторических братьев – сербов, черногорцев, боснийцев. Трудно было бы даже представить, что для возведения стены между родственными народами потребуется слово, обозначающее мужской половой орган…
4. Словарь одного, "самого сильного слова" языка
Автора настоящего словаря я помню еще студентом Тартуского университета. Как-то я случайно услышал, что А. Плуцер-Сарно занимается жаргонной и обсценной лексикографией. И это-то в ту пору, когда надежды напечатать "что-то такое" сводились практически к нулю… Потом автор этой работы обратился ко мне за советом и консультациями, показывая фрагменты составляемого труда. Мне это было близко, поскольку я сам собирал некоторый материал и пытался исследовать некоторые аспекты проблемы. Наконец словарь завершен. Первый его том – "словарь" одного-единственного "самого сильного слова"!
Нельзя сказать, что / как мужской половой орган и как феномен культуры не был до сих пор предметом изучения. Мне известна книга Э. Радтке о membrum virile в итальянском языке (Radtke 1979). В ней представлен интересный материал, но разочарование вызывает скудость суждении автора, отсутствие широкого историко-культурного контекста. Недавно появилась монография Ю. Гасснер с коротким названием "Фаллос" – это этнологическое исследование феномена Хя (Gassner 1993). Недоступным для нас оказался словарь М. Видавского, в названии которого английским языком "прикрыты" польские слова (Widawski 1994). Судя, однако, по названию, словарь включает широкий круг субстантивно-глагольной лексики.
Труд А. Плуцера-Сарно – не монография, а словарь или, как автор скромно его называет, "Материалы к словарю". По существу же книга читается как захватывающая монография. Здесь представлен необыкновенно богатый, впервые в таком объеме собранный, материал. Автор выделил 19 основных значений слова / , к которым добавляются еще множество подзна-чений, оттенков значений и оттенков употребления – всего более полусотни! А если прибавить к ним еще более тысячи фразеологически связанных значений этого слова, то перед нами открывается своего рода микрокосмос, стержнем которого является предмет и обозначающее его слово. Автор, безусловно, опирался на опыт отечественной лексикографической традиции, однако он пошел дальше – путем исчерпывающего представления материала и исчерпывающего членения его семантической структуры – вплоть до тончайших нюансов, осознаваемых только в приводимых контекстах. Мы не знаем другого словаря, подобного этому. Обратимся к сравнению: в сербском словаре Д. Андрича статья курац "X" выглядит таким образом (в переводе части ее на русский язык):
курац – мужской половой орган; мелочь, незначительная вещь; курац\ – невозможно! хоНеш курац jeer! таман посла! до курца! – ух! даты преувеличиваешь! не может быть! невозможно!
то му je до курца! – ему все равно
за Kojn курац! – чего ради? для какой цели?
свирати курцу – говорить чепуху
скини ме се с курца / си)и ме с курца – оставь меня в покое
ухвати ме за курац – ничего ты со мною не можешь (сделать)
kojи ти je курац? – кто ты такой?
ударити курцем у ледину – умереть
курац од овце – ничего, почти ничего, отброс и т. д.
…бабини курчеви – град (Андрий 1976, 90).
В польском словаре М. Гроховского статья chuj занимает несколько более четырех небольших по формату страниц. Автор выделяет пять основных значений этого слова, после чего следуют фразеологизмы, в составе которых есть слово chuj, – таких фразеологизмов 42 (№ 6-48) (Grochowski 1996, 45-50). По сравнению с предыдущим словарем мы видим здесь попытку более детального представления семантической структуры слова chuj.
Словарь А. Плуцера-Сарно открывыет еще одно окошко в мир, в котором мы живем и который мы творим сами. "Самое сильное слово" и объект, стоящий за ним, веками притягивали к себе внимание человека и общества. Многочисленные значения и подзначения, широкое поле устойчивых словесных комплексов в совокупности создают особый фрагмент мира, ядром которого является всего лишь один предмет-слово. Можно сказать, что в словаре отражается философский взгляд на мир, особая система ценностей народа, этническая психология, элементы народной традиции и представлений о мире вообще. Чего стоит только одно уравнивание Хя и мужчины как носителя Хя, т. е. формула Х=мужчина, срав.[…]она поехала к одинокому Хю на квартиру (Никонов 122). Попробуйте заменить здесь слово X каким-нибудь другим словом, обозначающим часть тела:[…] она поехала к одинокой … голове / руке / ноге… на квартиру! Полная бессмыслица! Сюда подходит только слово / , возведенное в ранг эквивалента слову мужчина. И т. д. Труд А. Плуцера-Сарно вместе с упомянутыми нами ранее монографиями и сотнями не упомянутых здесь статей позволяет говорить о контурах исследовательской проблемы, которую кто-то мог бы обозначить, как "фаллология".