В свое время Блюхер был рабочим на вагонном заводе. В двадцатилетнем возрасте он был арестован за руководство стачкой и отбыл два года и восемь месяцев в тюрьме. Блюхер стал впервые известен, когда вместе с Куйбышевым установил власть большевиков в отрезанном белыми районе Самары. За последующие успехи на фронтах гражданской войны Блюхер удостоился особой чести: он стал первым человеком, награжденным новым тогда орденом Красного Знамени. Позже, под псевдонимом «Гален», он был военным советником Чан Кай-ши. Говорят, что в начале тридцатых годов Блюхер противился коллективизации дальневосточного крестьянства по военным соображениям и при поддержке Ворошилова добился даже некоторых исключений для дальневосточников. Есть также слухи о его прежних связях с оппозиционером Сырцовым.[854]
В июне 1937 года Блюхер находился в Москве в связи с делом Тухачевского. Тем временем НКВД обрушил удар по его армии. Сталин вообразил, что новый начальник штаба ОКДВА Сангурский вместе с секретарем Дальневосточного крайкома Кутевым затеяли какие-то интриги против руководства.[855] Сангурского арестовали и стали пытать. Есть сведения,[856] что он оговорил буквально сотни командиров, а в 1938 году взял свои показания обратно и заявил, что вредители в НКВД попытались ослабить Дальневосточную армию. Позже, в 1939 году, Сангурского еще встречали живым в Иркутской тюрьме.[857] Он мучился угрызениями совести, что оклеветал под пытками так много командиров, назвав их участниками своего «заговора». Но ему предстояло еще одно обвинение — в том, что он занимался вредительством в армии совместно… с Ежовым!
Вместе с Сангурским арестовали заместителя начальника штаба, начальника боевой подготовки и начальника разведки ОКДВА. К осени 1937 года командующий военно-воздушными силами на Дальнем Востоке Ингаунис тоже находился в Бутырках. Потом, в Лефортовской тюрьме, он подвергся жестоким пыткам и «признался» в шпионаже. Но первым местом заключения для Ингауниса, как для многих других, была Лубянка. Там, срывая, по обычаю с Ингауниса знаки различия и ордена, дежурный чекист бормотал: «Ведь вот надавали же орденов всякой контрреволюционной сволочи!».[858]
Арестован был и начальник политуправления ОКДВА. В то же время по всему Дальнему Востоку прокатилась волна арестов партийных руководителей.
Но даже если учесть все происшедшее, эта первая фаза террора против ОКДВА была не столь интенсивна и не носила такого массового характера, как против других воинских соединений. Интенсивный террор бушевал всего около пяти недель. Он кончился тем, что Блюхер вернулся на Дальний Восток к исполнению своих обязанностей.
Так случилось потому, что возникла более важная забота: 30 июня 1937 года на Амуре произошла перестрелка между японскими и советскими частями, а 6 июля японцы оккупировали остров Большой. Последовали протесты, но советские войска так и не попытались выбить захватчиков. Несомненно, со стороны японцев это была проба сил, ибо они пришли к заключению, что боеспособность советских войск на Дальнем Востоке в значительной степени парализована чисткой в ОКДВА.
Вернувшись, Блюхер немедленно принял меры против дезорганизации, царившей в армии. По свидетельству адмирала Кузнецова,[859] расстрел Тухачевского и аресты среди командиров ОКДВА сильно угнетали Блюхера. Однако перед лицом военной опасности Сталин на время оставил Блюхера в покое.
Следующей зимой аресты армейских командиров возобновились. Схватили комкора К. Рокоссовского, избили до потери сознания и увезли в тюрьму. За ним последовали многие командиры из личного состава корпуса Рокоссовского. Когда комкор предстал перед судом, председательствующий объявил, что имеются показания сообщника Рокоссовского по «заговору» Адольфа Казимирсвича Юшкевича. Юшкевич будто бы показал, что «он с Рокоссовским бывал на заседаниях контрреволюционного центра, получал инструкции, задания.
— Есть у вас вопросы? — обращается к Рокоссовскому председатель.
— О чем спрашивать, гражданин судья, когда дело доходит до того, что мертвые дают показания,
— Как мертвые?!
— А так. Адольф Казимирович Юшкевич еще в двадцатом погиб под Перекопом. Следователю я сказал, что служил в кавгруппе Юшкевича, но случайно не упомянул про его гибель».[860]
Рокоссовский отделался тюрьмой и оказался одним из тех счастливцев, которых выпустили, когда волна террора миновала.
А в то время, о котором идет речь, события поворачивали к худшему.
854
43. См. Edgar O'Vallance, The Red Army, London, 1964, p. 121, см. также E. Wollenberg, The Red Army, London, 1938.