Начиная с 1930 года, в области экономики и культуры было проведено немало закрытых судов или просто бессудных расстрелов. Так, например, в августе 1930 года состоялся закрытый суд над группой видных бактериологов, обвиненных в том, что они вызвали падеж лошадей; в сентябре 1930 года сорок восемь руководящих работников пищевой промышленности во главе с профессором Рязанцевым были расстреляны без суда по обвинению в порче продовольственных запасов (прием, помогающий если не справиться с хроническим недостатком продуктов питания, то, по крайней мере, объяснить его); в феврале 1931 года ряд крупных историков, в том числе Тарле, Платонов, Бахрушин, Лихачев были негласно осуждены на долговременное заключение (оставшиеся в живых были освобождены и в последние годы вернулись на кафедры); в марте 1933 года тридцать пять директоров и ответственных работников совхозов были расстреляны и сорок заключены в тюрьмы без суда, но по обвинению в принадлежности к «контрреволюционной вредительской организации»; в том же марте 1933 года тридцать пять руководящие служащих Наркомзема вместе с замнарксма Конаром были расстреляны без суда[1134] (в данном случае складывается впечатление, что Конар и в самом деле был иностранным шпионом).[1135]
Но полновесный суд-спектакль состоялся снова лишь в ноябре-декабре 1930 года. Это так называемый процесс Промпартии, центральной фигурой которого был профессор Л. В. Рамзин. Он был большевиком в 1905-07 годах и в течение двадцатых годов служил советской власти, затем, однако, пошел, как говорилось, «на поводу у классового врага» и стал вредителем. Его «Промпартия» состояла якобы из 2000 членов, хотя на скамье обвиняемых оказалось всего лишь восемь. Большинство обвиняемых были крупными работниками куйбышевского Госплана, сорок восемь служащих которого, как известно, были уже расстреляны. Обвиняемые якобы работали на президента Франции Раймона Пуанкаре, на английского агента полковника Лоуренса, нефтяного короля Генри Детердинга и других, с целью расшатать индустриальную мощь страны Советов и подготовить почву для иностранной агрессии. Снова развернулась широкая пропагандная кампания. Опять ребенок одного из обвиняемых, Ситнина, требовал смертной казни отца. В деле не было ни одного свидетеля, оставшегося на свободе, и никаких документальных доказательств.
В числе свидетелей были представители так называемой «трудовой крестьянской партии», главным образом экономисты сельскохозяйственного профиля. Они обвинялись в отдельном, хотя и дополняющем картину заговоре, нацеленном на передачи власти кулачеству. Открытого суда над ними не было, и судьба их не выяснена. Они просто исчезли. Один из причастных к этому делу, инженер Пальчинский, по слухам, был убит в ходе предварительного следствия.[1136]
Были заслушаны подробнейшие признания в связях с бывшим крупнейшим промышленником Рябушинским, с указанием дат и деталей полученных от него вредительских инструкций. Выяснилось, однако, что Рябушинский к тому времени давно уже умер. Обвинение, которое вел все тот же Крыленко, схватилось тогда за какого-то родственника Рябушинского и, хотя у того не было ни денег, ни какого-либо положения в промышленности, приписало этому ничтожеству роль, предназначенную было умершему.
Министром финансов в новом правительстве, которое заговорщики якобы намеревались составить, намечался Вышнеградский, занимавший этот пост при царе, но тоже, как оказалось, умерший несколько лет тому назад.
Имеются сведения, что работники Госплана и в самом деле вели между собой невеселые частные разговоры (конечно, не в приписываемой им форме) об экономической политике партии и «рассматривали возможность создания социалистического правительства в случае краха, могущего поставить вопрос о преемнике Сталина».[1137]
Смертный приговор был вынесен пяти обвиняемым, но всем пятерым высшая мера была заменена тюремным заключением, а несколько лет спустя Рамзин был освобожден и возвращен на прежние должности.
В марте 1931 года был проведен процесс меньшевиков. За одним единственным исключением все посаженные на скамью подсудимых меньшевики давно оставили политическую деятельность и использовались как экономисты или по иным специальностям. Единственный активный меньшевик-одиночка поддерживал связи с меньшевистской делегацией за рубежом. Его шантажировали с помощью сына. ГПУ раздуло эту слабую связь в поездку в Москву Рафаила Абрамовича, одного из меньшевистских лидеров в эмиграции.
1134
8. Cm. G. P. Maximoff, The Guillotine at Work, Chicago, 1940, p. 304; V. Serge, Mémoires d'un révolutionnaire, p. 268–72; К. F. Shteppa, Russian Historians and the Sovief State, New York, 1962, pp. 48–49; «Правда», 25 сент. 1930; «Правда», 12 марта 1933.