Монкгауз защищался с твердостью и на определенной стадии процесса сделал уничтожающее замечание: «после вчерашних показаний Сухоручкина мне совершенно ясно, что дело против „Метро-Виккерса“ построено на свидетельствах терроризированных заключенных».[1145]
Имеются и другие, столь же ясные отповеди других обвиняемых. Так, например:
Рогинский (обвинение): Вы слышали свидетельство Зивер-та о том, что вы допускали вредительство на работе?
Грегори (обвиняемый): Да. Но я не придаю ему никакого значения!
Другой англичанин, Кушни, в своем последнем слове назвал действия государственной прокуратуры «бумажной фабрикой» и повторил еще раз, что «здесь не было даже подобия подлинных доказательств моей вины».
Приговоры были относительно мягкими. Советские граждане получили тюремные сроки от восемнадцати месяцев до десяти лет. Торнтон получил три года, а Макдональд — два. Кушни и Нордуэлл были высланы из страны, а Грегори и один из советских обвиняемых — оправданы.
Таким образом, уже за годы до больших показательных процессов-спектаклей система их режиссуры была отработана и опробована. Сценаристы и постановщики этих процессов многому научились. Число обвиняемых в ранних показательных процессах было слишком большим, и выяснилось, что оптимальное число — около восемнадцати. Выяснилась и полезность сложного построения, за подробностями которого обычному читателю и наблюдателю трудно уследить, так что остается лишь общее впечатление. А в лице Вышинского нашелся человек, способный не только справиться с усложнением дела и запутать в этой сложности свидетелей, но и разбить на части, а в случае надобности истолковать подходящим образом различные непредвиденные отклонения; кроме того, он умел «опровергнуть» вполне обоснованные возражения, энергично и впечатляюще направив на расхождения в деталях.
Разумеется, в ведении процессов, как и указано, были ошибки. Их видно и в сделанном мною кратком изложении. Но нельзя забывать, что за исключением дела британских инженеров они касались лишь небольших звеньев в цепи доказательств и прорывались на фоне множества связанных между собой и подтверждающих одно другое признаний. Даже если отдельные обвиняемые не признавали за собой вины, против них говорили свидетельства других обвиняемых. И хотя критическое мышление видело в них, — как и в позднейших процессах, — неувязки и нелепости, подрывающие доверие к суду, но ведь одной из основ сталинщины была уверенность в том, что мышление большинства — некритическое. Верный член партии не мог не верить официальным заявлениям, и против партийного правосудия не протестовали и те, кому суждено было стать его жертвами. Что же касается советской общественности, то эти процессы поставляли ей по крайней мере козлов отпущения: на обвиняемых ложилась ответственность за экономические провалы, за которые в ином случае должна была бы отвечать советская власть. Это опять же один из основных приемов сталинщины, применявшийся в течение всех последующих лет. Советские люди, кроме того, разумеется, получали лишь одобренную партией версию каждого дела. Однако и среди присутствовавших иностранных журналистов, а тем более среди иностранных наблюдателей, получавших информацию из вторых рук, эти процессы принимались или не принимались в зависимости от общего отношения к советской власти. Как отметил Артур Кестлер (в «Коричневой книге о гитлеровском терроре», которую он помогал составлять и которая, как оказалось потом, содержала целый ряд неверных догадок), «это не уменьшило результаты. В тоталитарной пропаганде детали не имеют значения».[1146]
ПРИЛОЖЕНИЕ Ж
Статья 58
Уголовное законодательство СССР и Союзных Республик
Москва (Госюриздат) 1957, стр. 48-50
(в действии до декабря 1958 г.)
ОСОБЕННАЯ ЧАСТЬ
ГЛАВА ПЕРВАЯ[1147]
Преступления государственные
1. Контрреволюционные преступления
58-1. Контрреволюционным признается всякое действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти рабоче-крестьянских советов и избранных ими, на основании Конституции Союза ССР и конституций союзных республик, рабоче-крестьянских правительств. Союза ССР, союзных и автономных республик, или к подрыву или ослаблению внешней безопасности Союза ССР и основных хозяйственных, политических и национальных завоеваний пролетарской революции.
1145
19. Wrecking Activities at Power Stations in the Soviet Union, Verbatim Report, Eng. ed., Moscow, 1933, стр. 423 (Русское издание, если таковое было, недоступно).
1147
* Глава первая введена в действие со времени вступления в силу положения о преступлениях государственных, принятого 3-й сессией III созыва Центрального Исполнительного Комитета СССР 25 февраля 1927 г. (СЗ СССР 1927 г. № 12, стр. 123).