— Пожалуйста, не надо, Лёня, — умоляющим голосом, смеясь и в то же время серьёзно сказал я. — Он придёт с набитой мордой к следователю, когда у них не получится, что я его подкупал, и скажет, что я тебя нанял его запугать, брать всё на себя. Ему же нужно что-то делать, чтобы не получить ПЖ.
— Игорёня, ему ПЖ не дадут. Ты знаешь, что это за перец. Пошли его на хуй. Ты касачки отправил?
— Уже давно.
— Я тоже отправил. Всё будет хорошо, родной.
Я попрощался с Леонидом.
Заканчивался сентябрь. Дело ещё не было назначено к рассмотрению в Верховном суде.
— Я думаю, назначат на после выборов, — сказал мне Леонид.
Кучма отбыл два срока. Что же касалось кандидата от власти, то долгое время им считался тот же Кучма. Правда, конституция Украины предусматривала только два президентских срока, последний из которых у Кучмы оканчивался в этом, 2004 году. Но Конституционный суд нашёл «основания», чтобы позволить ему баллотироваться на третий срок. Рейтинг же Кучмы упал до критического минимума (в чём немалую роль сыграл кассетный скандал), и ему ничего не оставалось, как отказаться от попыток в который раз занять пост Президента. Первый тур голосования был назначен на 31 октября. И, как говорили, Леонид Данилович выбрал своим преемником Януковича — как бытовало мнение, пророссийского лидера из восточной части Украины. Его единственным реальным оппонентом назывался Ющенко, декларировавший европейские ценности и, как бытовало мнение у другой части электората, поддерживаемый Америкой.
— Хорошо, хоть этого гондона не будет! — сказал Леонид. — Если бы Верховный суд хотел тебя утвердить, то суд уже был бы. А так они не знают, что делать. Апелляционный суд — это такое. Но Верховный суд на себя откровенную липу брать не будет. Вот они и тянут. Они будут ждать выборов.
В середине октября Алексею принесли уведомление о назначении дня слушания его дела в Верховном суде.
— Это пиздец, — сказал он. — Ты тут полгода сидишь — и ни хуя. А у меня через три месяца уже Верховный суд. Точно утвердят ПЖ. Они там даже не читали моё дело.
С таким настроением через неделю Алексей вышел из камеры, когда его с утра заказали на Верховный суд.
— Дайте мне пендель, помойте за мной пол.
— Может, на хуй послать? Говорят, помогает, — сказал ему Дима.
— И не готовьте на меня ужин.
— Давай иди, вечером будешь тут.
Дверь закрылась.
— Я ни разу не видел, чтобы кому-то на моих глазах отменили ПЖ, — сказал Дима. — А по его делюге и слушать не будут. Он сам говорит, что в первом суде признавал, что это он.
Двоим в трёхместной камере сразу стало просторнее.
Весь день шёл дождь. Телевизионные каналы были загружены рекламой кандидатов в Президенты, и мы под стук капель по металлизированному стеклу короба, прикрывавшего зарешёченное окно, занимались своими делами. Дима читал книгу, я листал учебник английского. Прошёл обед. На ужин была картошка, которая в тюрьме появлялась только осенью и под Новый год пропадала до следующего урожая. Дима, как обычно, набрал несколько порций тушёной с комбижиром картошки в пластиковый судок, чтобы промыть кипятком, поесть вечером и на следующий день сварить суп. Питание на участке ПЛС отличалось от следственного корпуса. Баландёр после раздачи пищи переспрашивал по камерам, не выдать ли кому дополнительную порцию. Пожизненно заключённые относили такое отношение на финансирование их содержания то ли Европейским Союзом, то ли Советом Европы. На «бункере» говорили, что на каждого осуждённого к ПЛС Европа выделяет 60 евро в сутки, и государство так создаёт видимость, что эти деньги идут по назначению. И даже ходили слухи, что государство намеренно штампует пожизненников, количество которых за последний год приближалось к 1000, чтобы зарабатывать таким образом деньги в бюджет. Правда, эта версия выглядела очень неправдоподобной. Но, благодаря ли Европе или начальнику учреждения, питание на участке ПЛС было значительно лучше, чем на корпусе. А условия проживания, как говорил Дима, для многих лучше, чем в теплотрассе.
В коридоре щёлкнул электрозамок, раздались голоса, и лязгнул засов двери нашей камеры.
— О, привели, — сказал Дима. — Ужин будет себе готовить сам.
Открылась дверь, и корпусной, могло было даже показаться, радостным голосом громко сказал:
— Так, давайте его скатку и сумки.
— В другой камере? — спросил Дима.
— На боксах. Так, посмотрите, чтобы ничего не забыли, чтобы мне сюда снова не ходить.
Дима достал из-под нар сумку Алексея. Я положил в полиэтиленовый кулёк его мыло, зубную пасту, щётку и положил кулёк в сумку. Дима без наручников вынес вещи Алексея на коридор, потом вернулся за матрасом.
— Отменили приговор? — спросил я корпусного.
— Заменили на пятнадцать. Он очень доволен. Просил всем передать привет. Тебе просил передать спасибо за то, что ты ему помог. Говорит, что будет писать дальше.
И дверь закрылась.
— Да-а, — сказал Дима. — Он, наверное, на тебя там столько написал, что заменили на пятнадцать.
— Мне говорили, что Опанасенко, когда с кем-то договаривается, всегда держит своё обещание, — сказал я.
Я невольно представил, как в обмен на пятнадцать лет я в Верховном суде признаю приговор.
— Сосать, — сказал Лёня, когда услышал историю. — Я телефон порвал и выкинул. Мне от них ничего не надо. Сейчас не то время, Игорёня. Всё меняется. Если этого пидора Яныка не выберут, то всё будет хорошо. Даже если выберут, то всё будет хорошо. У нас всё будет хорошо.
Прошёл первый тур, и во второй примерно с равным количеством голосов вышли два кандидата в Президенты, как и предполагалось, Ющенко и Янукович. Леня передал целый пакет оранжевой — помаранчевой — символики. Флажки, ленточки, шарики с дудками и без…
— Игорёня, у меня вся камера обвешана. Я устал сидеть, — смеясь, сопел он в трубку.
Пожизненников в тюрьме стали называть помаранчевыми — по цвету их робы. Некоторые из них действительно поддерживали Ющенко, полагая, что только европейские стандарты в законодательстве могут сулить перемены в их жизни. Другие голосовали за Януковича. Говорили, что у него две ходки по сфабрикованным, как он сам говорит, в его молодости делам: хулиганки и грабежа. И только он, испытав всё на себе, может сделать судебную систему честной и справедливой. Некоторые голосовали за других кандидатов. Многие, судя из слышимых разговоров в канализационной трубе, не голосовали вообще. Однако настроение было у всех приподнятое, в воздухе чувствовался ветер перемен, и, судя по громкому звуку, исходившему из камер, заключённые в день подсчёта голосов второго тура не отходили от экранов телевизоров. Лёня сказал, что не будет спать всю ночь. И что «Экзитпол» показал, что Ющенко лидирует.
— Всё класс, Игорёня! — сказал Леонид.
ЦВК продолжал подсчёт голосов, но процесс шёл медленно. С минимальным отрывом лидировал Янукович. Информация из избирательных участков регионов стала поступать с задержкой. По TV показали кандидата в Президенты от демократических сил, посетившего Центральную избирательную комиссию с группой своих сподвижников. Порошенко, Червоненко и ещё несколько депутатов с «Нашей Украины» в чёрных пальто с расстёгнутыми пуговицами и в ярких оранжевых шарфах.
Среди них был и Фиалковский, сменивший фракцию СДПУ-о, присутствием в которой он очень гордился и любил говорить: «Гриша меня похлопал по плечу и сказал: “Hаш маленький друг”», на лавы злейшего политического врага Суркиса и Медведчука.
— Что Вы будете делать, если Президентом станет Ющенко? — спрашивала журналистка у Медведчука.
— Не станет, — отвечал Медведчук.
Фиалковский был одет в тёмно-серое с синеватым отливом пальто, структурой ткани похожее на гладко выстриженный мех, сейчас со временем сбившийся, как казалось, в колючки, в котором когда-то, лет пять назад, ещё ходил по мраморным коридорам офиса на Гайдара, 6. И сейчас, невысокого роста, со своим маленьким курносым носом и непропорционально короткими к объёмному торсу ногами, он имел поразительное сходство с ёжиком (прозвище, которое за ним основательно закрепилось последние несколько лет). Он был в шляпе и с большим ярко-оранжевым шарфом на шее, так же важно и гордо, как все остальные — с распахнутыми фалдами пальто и с грудью, выставленной вперёд, — двигался в команде помаранчевого демократического лидера.