больше, чем кое-какие эротические ленты, тайком просмотренные на
"видаке". максим записал шоу на пленку и не уставая смотрел его,
придумывая разные сооблазнительные сюжеты по собственному сценарию
общения с Мечтой. Антония Браун вошла в его жизнь стопками журналов,
фотогнрафиями, отпечатанными на клендарях, сумках и даже майках и
дюжиной кассет, переснятых с экрана телевизора. Он знал из светской
хроники разные версии её романа с Клифом Уорни, перед которым
благоговел и лордом Астором, к которому испытывал ревностную
антипатию. Потом воображение юного принца заняла катастрофа в горах
и долгое выздоровление Антонии, комментируемое по-разному. А вот
ролик, сделанный Шнайдером на Острове с финальным ликующим воплем:
- Наша Тони, кажется, стала ещё лучше! - Макс крутил бесконечно,
пытаясь высмотреть за короткими кадрами то, что недоговаривали
журналисты и операторы. Новый облик, копна светящихся золотом волос,
да, комментатор не ошибался: Антония вернулась "на коне" для того,
чтобы стать мечтой. Потом придуманная увлеченность юноши как-то
отошла на второй план. Забылась оттесненная более реальными
жизненными проблемами - юный принц, взрослея все больше входил в
дела государства и двора. Антония Браун, продолжая мелькать на
обложках и в репортажах, несколько ушла в тень, уступая арену новым
звездам. Или так казалось Бейлиму, переставшему следить за показами
"высокой моды" и репортажами дамских журналов.
Упаковывая багаж перед отъездом в Париж, он с минуту рассматривал огромное фото с рекламной афиши губной помады, висевшее в его комнате. Аккуратно сложил его, намереваясь засунуть в топку уезжающих с ним в Париж книг, но передумал - закинул фотографию в ящик секретера и гулко захлопнул дверцу. Довольно, с детскими мечтами пора расстаться - столица Франции ждет его!
И вот уже опытным парижанином с полугодовым стажем житья на вилле под соломенной крышей и опытом хозяина маленького гарема, Бейлим попал на Рождественский прием в Итальянское посольство. Нет, эти многолюдные чинные представления не казались ему скучными.
Напротив - европейский высший свет - новая страна манила юношу, утомленного восточной экзотикой. Странно, но в его душе не было национального согласия, европеец и араб уживались в ней в зыбком союзе. Стоило лишь задрать голову восточному националисту, как он
получал щелчок по носу от презирающего всякие национальные разграничения космополита-европейца. Бейлим кривился от
мусульманских парадоксальных замашек своих соотечественников и принципиально называл себя Максим, тем более, что , как оказалось, в Париже это имя носил популярный ресторан.
Посольский прием - увлекательное мероприятие для того, кто усиленно впитывал после российской школы традиции мусульманской
культуры и лишь недавно поселился в Париже. Амир настоял на том,
чтобы принц, предпочитавший здесь носить европейское платье даже в
торжественных случаях (пользуясь отступлениями в правилах протокола,
внесенным Хосейном) одел парадный национальный костюм. Он и сам, в
чине советника двора искрился белизной легких покрывал.
- Итальянцы любят карнавал, так порадуем их, мальчик - сказал он,
довольно осматривая живописную фигуру готового к выезду принца.
Церемония таких визитов веселила бейлима как забавный спектакль: четырехметровый лимузин, огромный слуга в ливрее, распахивающий дверцу, другой, громогласный, объявляющий с торжественным раскатом в круглом зале роскошного дворца:
- Его Высочество принц Бейлим Дали Шах. Советник двора Его Высочества
- Амир Сейлах. - посол с голубой муаровой лентой через
плечо, усеянной орденами, его грациозная, носатая и губастая как
Софи Лорен супруга,череда расфуфыренных гостей - титулы, громкие имена, представительные мужчины, роскошные дамы - как в третьем акте "Веселой вдовы", где пела Катя... Да, роскошные дамы. Пожалуй, дюжина представленных здесь спутниц славных мужей действительно стоила того, чтобы ввязываться в политические и биржевые авантюры, а потом, в печальном финале, заламывать руки:
- Все это я делала только ради тебя, дорогая!.
Особенно хороша вон та, высокая, с изящно выгнутой обнаженной спиной, представляющей соблазнительную линию от затылка, несущего сколотую сверкающей диадемой косу, до тех позвонков, ниже талии,, что предшествует копчику. Прелесть! Эта откинутая тонкая рука с бокалом и очерк высокой скулы, с которой она небрежно смахивает выбившуюся прядь рыжеватых волос, погруженная в бесду с элегантной парой.
- Амир, что за дама там, возле канделябра, беседует с седым мужчиной?
- тихо поинтересовался Бейлим по-арабски.
- Насколько я знаю, графиня Бенцони, бывшая весьма популярная
политическая журналистка. Но уже лет пять как сменила перо на фартук
домохозяйки. Замки, поместья, увлекающийся цветоводством муж
- Нет, ты прекрасно понял, что я, спрашивал про молодую в белом.
ГРафиня может привлечь внимание лишь такого... представительного мужчину, как ты.
- А Ваше Высочество разве не узнали? Это её фотографии украшали Ваши комнаты во дворце... - Бейлим не дал Амиру закончить. В его закружившейся голове взвыла пожарная сирена: случилось! Она встала на его пути, выйдя из экранного зазеркалья.
- Быстрее представь меня ей!
- К сожалению, я не знаком с графом Бенцони. Но постараюсь что-нибудь сделать для Вас. Вот, кажется, всезнающий культурный атташе! - Амир направился к улыбчивому представительному мужчинетс крошечной розеткой в петлице, знаменующей его принадлежность к миру прекрасного, и немного пошептавшись с ним, подал знак Бейлиму. Через несколько секунд обмирающий принц стоял перед своей мечтой. Румянец мало заметен на смуглой коже, да и складки его головного убора частично скрывали лицо. Антония видела лишь опущенные ресницы, длинные и загнутые, будто не настоящие и смущенно шевелящиеся губы.