Они пришли в комнату, где собрался хор "Крылышки". Оттого, что на всех стенах были зеркала, казалось, будто народу здесь целая тысяча. Толпились, переговаривались, смеялись, ойкали от случайных и неслучайных толчков локтями. Те, кто пришли тепло одетые, укладывали теперь свои пальто и куртки на длинные столы. Вот будет потом неразбериха!
Алик Тигрицкий стащил через голову мохнатый громадный свитер и весело повернулся к Максиму. Он совсем не злился, что Максим будет вместо него петь песню про полет.
- Рыбкин, купи слона!
- Да я уже знаю, - сказал Максим.
- Все говорят "да я уже знаю"...- обрадовался Алик. И тут раздался голос Анатолия Федоровича:
- Друзья! Минутку внимания! Скоро начинаем. А пока - подготовимся...
И тогда у Максима и вправду от волнения засосало внутри.
Студия не похожа была на зрительный зал дворца. Вместо сцены ступеньки и маленькие помосты разной высоты. Вместо стульев для зрителей тоже ступени - полукругом, как ряды на стадионе. Там уже сидели ребята в пионерской форме - зрители из разных школ. Ребят из ансамбля посадили вперемешку со зрителями. Под .потолком включили целые шеренги прожекторов. И еще прожектора - большущие, на длинных ногах. Их стекла были затянуты марлей, а то, наверно, можно было совсем ослепнуть.
Операторы катали по полу тяжелые камеры на высоких, похожих на столбы подставках. За камерами извивались черными змеями кабели. Опять появился Анатолий Федорович.
- Эй, "Крылышки"! Полетели на сцену!
Что? Уже? Максима даже слегка затошнило от волнения. Но это была пока репетиция. Даже не репетиция, а прикидка: где кому стоять и сидеть. Оказалось, что хор не будет выстраиваться в три шеренги, как обычно, а ребята рассядутся вразброс на ступеньках и больших фанерных кубиках.
- Так будет естественнее, - сказала Анатолию Федоровичу кудрявая девушка с микрофоном на груди. Анатолий Федорович нахмурил дремучие брови.
- Непривычно это. Что ж заранее не сказали?
- Ну, вы такие молодцы! Справитесь! Справитесь, ребята? "Крылышки" радостно завопили, что справятся. Сидеть было интереснее, чем стоять рядами.
- Порепетировать бы, - сказал Анатолий Федорович. Но девушка с микрофоном торопливо объяснила, что репетировать уже некогда: "Осветители и так затянули подготовку, и время поджимает".
Анатолий Федорович посмотрел ей вслед и позвал Алика и Максима.
- Ну что, коллеги? Страшновато?
Алик помотал головой. Солист Тигрицкий имел большой опыт и никогда не волновался. А Максим сказал:
- Маленько... Ох...
- Ничего, ничего. Вы уж не подведите... А то и так все через пеньколоду... Э, Максимушка, у тебя что с рукой?
А было не "с рукой", а "в руке". Болтик. Максим так его и носил в кулаке. Он разжал пальцы и показал находку:
- Некуда положить.
Ладошка была вспотевшая, красная, со следами смазки и рубчиками от резьбы.
Анатолий Федорович покачал головой. Вытянул из кармана платок и начал вытирать Максимкину руку. А потом и болтик.
- Это что? Талисманом запасся, чтобы не бояться? Э?
- Да нет, просто нашел. А куда девать?
- Ага! А я думал, это у тебя амулет, для храбрости. Ты с ним петь собираешься?
- А можно?
- Ну... можно, наверно. Только ты уж постарайся.
Максим кивнул... и почувствовал, что волнение прошло. Стало спокойно, уютно и даже чуточку спать захотелось. Наверное, от тепла. Разные светильники и прожекторы так нагрели воздух, что стало как летом на черноморском пляже. Максим с сочувствием поглядел на старших ребят: как они жарятся в своих костюмах...
"Крылышки" опять рассыпались по зрительским местам. На площадку перед камерами выходили другие группы. Тоже что-то прикидывали, о чем-то спорили.
Наконец откуда-то сверху донесся радиоголос: "Всем внимание! Сейчас начинаем!"
Старший хор - в голубых пиджаках и клешах-выстраивался на площадке.
Вышла вперед незнакомая женщина - молодая, в красивом пушистом свитере. Улыбнулась и заговорила отчетливо и весело:
- Дорогие ребята! Уважаемые телезрители! Сегодня в нашем концертном зале выступают юные артисты: певцы, музыканты, танцоры. Конечно, это пока не настоящие артисты, это такие же ребята, как вы. Просто они очень любят петь, плясать, играть на музыкальных инструментах. А учатся этому они в своем пионерском ансамбле...
Появилась ведущая - пятиклассница Светка Данилевская. И в навалившейся тишине голос ее был очень звонким:
- Выступает детский музыкально-хореографический ансамбль Дворца культуры имени Чкалова!..
Потом еще минут пять: кто художественный руководитель, кто концертмейстер, кто дирижер, кто композитор... Наконец старшие запели.
Максим назубок знал их программу и потому не очень слушал. Больше следил за операторами у камер. Иногда камеры поворачивались к зрителям. Значит, сейчас Максима видят в телевизорах! Мама видит, папа, Андрей. И ребята...
Максим старался изо всех сил сидеть солидно, а болтик покрепче стиснул в кулаке.
Хор спел две песни про космонавтов, потом про "Зарницу". После этого на площадке появился оркестр. Точнее, не весь оркестр, а несколько человек-самых младших. С трубами, флейтами и барабаном. Серебряный контрабас был таких размеров, что совсем упрятал под собой мальчишку-музыканта. Лишь ноги торчали да голубая пилотка. Барабан тоже оказался великанским. Однако и девчонка-барабанщица была не маленькая-худая, но высокая, выше всех.
А впереди оркестра встал тот мальчик, что встретился в коридоре: "Купи слона..." Он держал медные тарелки. Лицо у мальчика было серьезное. Но Максиму показалось, что за серьезностью прячется хитроватая улыбка: "Это я на первый взгляд такой спокойный, а вот как возьму да гряну..." Максим тихонько засмеялся и постарался встретиться с мальчиком глазами. Но тот стоял будто в строю-сдвинул пятки, опустил руки и глядел прямо перед собой. Ну и пусть. Все равно он с Максимом немножко знаком, и Максим рад, что выступает такой хороший человек. Жаль, что они раньше не встречались. А как встретишься? Хор и оркестр занимаются в разные дни...
- Старинная мелодия!- объявила Данилевская.- Марш отдельного Кубанского пластунского батальона "Морской король"! Исполняет младшая группа духового оркестра! Дирижер Евгений Сергеевич Кочкин!
Евгения Сергеевича можно было бы звать просто Женей: он оказался чуть постарше Максимкиного брата Андрея. Евгений Сергеевич легко вспрыгнул на площадку и поднял руки. Маленький музыкант с тарелками покосился на дирижера и чуточку улыбнулся. Они заиграли.
Марш был красивый. Местами немного печальный, но все равно боевой. Он Максиму очень понравился. А больше всего понравилось, как мальчик ударял тарелками. Грянет, потом широко разведет и плавно опустит руки. Он был почему-то без пилотки, и после каждого удара у него от толчка воздуха торчком вставал отросший русый чубчик.
Максиму хотелось, чтобы марш звучал долго-долго. Но, что поделаешь, он кончился. И тогда Максим захлопал вместе со зрителями изо всех сил. Жаль, что мальчик с тарелками не посмотрел на него: наверно, не заметил среди многих мальчишек и девчонок.
Ребята из танцевальной группы сплясали "Тройку", и наступила очередь "Крылышек". Народ в вишневых пилотках отовсюду стал сбегаться к площадке и усаживаться, как договорились. Получилось шумно и даже бестолково. "Неужели весь этот кавардак видно на экранах?" - с беспокойством подумал Максим. Наконец расселись.
Три большие телекамеры смотрели на них темными выпуклыми стеклами. На одной камере над объективом горела красная лампочка. Значит, эта камера как раз и работает. Максим старался на нее не смотреть. У него опять от волнения заныло внутри. Но тут он сообразил, что песня о полете еще не сейчас. Есть время, чтобы собрать всю смелость.