Выбрать главу

«Я люблю вас, дорогой, но я восхищаюсь и мэтром Лежанвье, великим Лежанвье, поборником справедливости, надеждой угнетенных, удачливым победителем в самых безнадежных процессах. Если бы я перестала восхищаться одним, то, вероятно, разлюбила бы и другого…»

— Негодяй! — сказал Лежанвье. — Гнусный негодяй!

На этот раз — громко и отчетливо.

Помимо поблекшей фотокарточки Франсье, красной тетрадки, бутылки шотландского виски, пластмассовых стаканчиков и других необычных предметов, третий ящик в левой тумбе стола содержал заряженный автоматический пистолет.

Адвокат ощупью отыскал его и в полумраке ящика снял с предохранителя, но тут во входную дверь трижды позвонили. Дзинь, дзинь, дзинь.

— Не хватайтесь за топор. Ставлю десять против одного, что это госпожа Лежанвье, — произнес Лазарь.

Лежанвье отпер входную дверь, и тотчас его прохватило холодом. Кромешная тьма.

— Это ты?

— А кто же еще?

Жизнерадостным вихрем Диана ворвалась в кабинет и вмиг застыла.

— Кто здесь?

Лазарь поднялся и изогнулся в изысканном поклоне.

— Вы представите меня, дорогой мэтр? Впрочем, это, может быть, и ни к чему: мадам, наверно, видела меня на суде? — продолжал он на одном дыхании, завладев рукой Дианы и поднося ее к губам. — Я многим обязан мэтру Лежанвье, и в первую очередь — такой встречей… Как вам Жавель?

— Сыро, — ответила Диана.

— И сверх меры расхвалено, не так ли? Я знаю места и получше.

— Следовало бы пригласить его к нам на ужин, — задумчиво сказала Диана, когда Лежанвье выключал светильник в форме тюльпана между их кроватями. — Я нахожу его весьма симпатичным.

Ответа не последовало.

— Вы сердитесь на меня, дорогой, за то, что я поехала с Билли и Дото? Потрясное местечко.

Снова молчание.

— Дорогой! Вы спите?

Вернер Лежанвье не спал. Он думал о Лазаре.

Лазарь тоже оказался в своем роде «потрясным».

III

Спустя несколько дней, приглашенные неутомимыми Билли и Дото, Вернер и Диана Лежанвье провели вечер в «Астролябии», только что открывшемся кабаре-дансинге, и вернулись часа в три ночи. Водить Лежанвье не любил и оставлял свой «мерседес» в гараже всякий раз, когда можно было воспользоваться чужой машиной. Доставив домой сонную Дото, Билли вызвался их подвезти.

— Как насчет night cap[6]? — предложила ему Диана, когда они прибыли к месту назначения.

— С удовольствием, богиня! Если только мэтр не слишком устал…

И впрямь измотанный, адвокат не раз предпринимал тщетные попытки положить конец сегодняшнему кутежу — даже вознамерился было вернуться домой один.

— Ему тоже не помешает night cap… Не правда ли, дорогой мэтр?

Лежанвье промолчал. Он смотрел на Диану, легко взбегавшую по лестнице — у нее были самые красивые на свете ножки, — и мысленно обрекал Билли на все муки ада.

— Возьмите на себя роль бармена. Билли, и не забудьте настойку ангостуры[7], да побольше. Вы ведь знаете мой вкус. Я только сменю туфли.

Двое мужчин прошли в гостиную с несколько принужденным видом, как и всегда, когда они оставались наедине: Билли побаивался нарваться на грубость, Лежанвье — показать себя ревнивым мужем.

Гость направился к бару, хозяин же включил все лампы, потом радиоприемник.

Оба готовы были спорить, что Диана сменит не только туфли, но и платье, а может быть, и прическу. И оба проиграли бы.

Она спустилась очень быстро, растерянная.

— Вернер!.. Ее дверь была приоткрыта, я толкнула ее… Жоэллы нет дома!

У адвоката, больше раздосадованного, чем встревоженного, все-таки кольнуло сердце.

— Разве она сегодня не у подруги?

— Да, у Жессики Оранж. Но ведь вы знаете, какие у той допотопные предки. Фабрис всегда привозил Жоэллу к полуночи, за исключением одного воскресенья, когда он приехал с ней во втором часу ночи. Вы в тот раз так напустились на беднягу что он весь побелел.

— Белый Оранж — недурно! — ввернул Билли.

Лежанвье пропустил эту реплику мимо ушей: он уже снял трубку телефона и накручивал диск.

— Алло? — после нескончаемого ожидания произнес на том конце провода заспанный голос. — Повесьте трубку, вы ошиблись!

— Фабрис Оранж?

— Он самый. Говорите тише. Мама спит, а папа ей помогает.

— Это Вернер Лежанвье. Извините, что я звоню так поздно, но дело в том, что Жоэлла до сих пор не вернулась. Она вроде бы собиралась провести нынешний вечер у вас?

Фабрис Оранж принялся бормотать что-то невнятное.

— Что он говорит? — забеспокоилась Диана. — Не отступайте, пусть выложит все начистоту!

Лежанвье слушал нахмурив брови: его собеседник никак не мог закруглиться.

— Благодарю вас, мой юный друг, для своего возраста вы не так уж неумело лжете! — сухо заключил адвокат и положил трубку.

— Что сказал Фабрис? — снова спросила Диана.

— Сказал, что привез Жоэллу сюда в обычное время, к полуночи, но он явно обеспечивал ей алиби. Обычная круговая порука молодых… Совершенно очевидно, что сегодня Жоэлла была не у Оранжей.

— А где же?

— Я бы и сам хотел это знать.

Лежанвье не любил Жоэллу, которая нисколько не походила на него — как, впрочем, и на Франсье. Тем не менее он гордился тем, что дал ей хорошее воспитание, не скупился ни на ласку, ни на нравоучения, как в доброе старое время. Когда она увлекалась танцами, он оплачивал ей учителя. Когда она охладела к танцам, он принялся водить ее по музеям, а когда ею овладела страсть к живописи, он оплатил ей длительное пребывание во Флоренции и в Риме. Когда она покончила с Италией — и с живописью, — он начал бывать с ней в «Комеди Франсез», в концертном зале «Плейель», в знаменитых кафе на площади Сен-Жермен-де-Пре, позволяя ей веселиться до изнеможения. Само собой разумеется, до его, Вернера, изнеможения. Такой же старомодный отец, как Филибер Оранж, он не отказывал дочери ни в чем, кроме ночных пирушек, но сейчас, на пороге своего восемнадцатилетия, Жоэлла, похоже, решила разрушить стены темницы…

— Говорила же я, что эта маленькая негодница водит вас за нос! — с неожиданной злобой воскликнула Диана, призывая Билли в свидетели. — И вот результат вашего либерального воспитания! В кои-то веки возвращаемся домой в три часа ночи, и приходится звонить посторонним людям, чтобы узнать, куда запропастилась ваша дочь!

Диана отвечала Жоэлле такой же неприязнью, но уж это в объяснениях не нуждалось. Жоэлла находила Диану некрасивой и вульгарной, как и всех женщин, окружавших ее отца; чтобы Жоэлла, которая была если не красивее, то, во всяком случае, моложе Дианы, не устроила на свадьбе скандал, ее пришлось отправить в Савойю, к дальним (в прямом и в переносном смысле) родственникам.

— Без четверти четыре! — кисло заметила Диана. — Не мне вам советовать, дорогой мэтр, но, будь Жоэлла моей дочерью, я обратилась бы в полицию.

Лежанвье пребывал в нерешительности. Сердце его колотилось у самого горла.

— Выпейте глоток, дорогой мэтр! — вмешался Билли — он все еще был здесь. — И позвоните… Лапушка права…

Лапушка?.. Правда, Билли Гамбург называл так всех женщин, но все же момент для подобной фамильярности, как показалась Вернеру Лежанвье, был выбран неудачно. Позволил бы он себе когда-нибудь назвать «лапушкой» Дото?..

— Алло! — нетерпеливо выкрикнул адвокат в трубку. — Алло!

— Уголовная полиция, — отозвался равнодушный, но властный голос.

Лежанвье положил трубку на рычаг. Он вдруг понял, с кем ушла Жоэлла, и решил, что блюстителям порядка это знать совершенно необязательно.

вернуться

6

Стаканчик спиртного на ночь (англ.).

вернуться

7

Ангостура — южноамериканское деревце, кора которого обладает тонизирующим и жаропонижающим свойствами.