Гробы между тем делали медленный разворот на 360 градусов, перемещаясь уже по другой вытянутой в длину железной площадке, где работали три толстых женщины в резиновых перчатках. Одна вытаскивала из гробов иконки, цветы, траурные покрывала и подушки, аккуратно складывая их в картонные коробки, две других отсортировывали уже готовые букеты и отдельные цветки. Последние они помещали в целлофан, завязывая красными и черными ленточками, - другими словами, собирая цветы в новые букеты. Дальше гробы друг за другом уплывали вверх по движущейся дорожке.
Бородатые рабочие продолжали делать свое дело: они кидали трупы головами вниз в целлофановые пакеты и с веселой сноровкой застегивали их на молнию, так что труп с ног по самые плечи погружался в прозрачный резервуар. Едва лишь труп был упакован, один из рабочих дергал за рычаг рядом с кольцом держателя, и труп выпадал из целлофанового пакета в круглое отверстие под ним. Рабочий расстегивал молнию на пакете, освобождая тем самым место для очередного трупа.
Вот, наконец, и гроб Птицына, подпрыгивая на массивной ленте конвейера, подполз к рабочим. Они вытряхнули его из гроба, потом из целлофана. Он полетел вниз головой по ржавой трубе, ударяясь об нее руками, ногами и плечами, хотя ему и не было больно.
Вскоре его извлекли из трубы другие толстые женщины, в одном нижнем белье, с потными, красными телами и в марлевых повязках до глаз. Они сняли с Птицына одежду и обувь и бросили его обнаженный труп на гору других трупов, в беспорядке валявшихся у полыхавшей синим пламенем большой печки. Длинный и худой безбородый рабочий с лицом Сруля двумя руками размашисто хватал трупы большими щипцами за задницу и кидал их в печь. Вот он подцепил жирную старуху с обвислыми морщинистыми грудями, лежавшую поверх кучи мертвецов, - пламя жадно взметнулось кверху и распласталось по старухиному животу.
Птицын, проснувшись, с трудом сбросил с себя это нелепое наваждение.
Через час красавчик-врач длинными зигзагообразными переходами привел Птицына к какому-то кабинету, вокруг которого висели зажигательные плакаты о вреде гриппа и пользе противовирусных вакцин. Минут через десять из кабинета на костылях с забинтованной ногой выпрыгнул маленький сморщенный старичок под руку с толстой врачихой. Красавчик-врач забежал в кабинет на цыпочках, и через две минуты пригласил Птицына.
Птицын попал в помещение, хаотически заставленное креслами и стульями, на которых сидели десятка два врачей. Посередине стоял стул и чуть поодаль от него - маленький столик с табуреткой. За столик сел красавчик-врач с бумагами. Птицыну он указал на одиноко стоящий стул. Птицын представил, что он на сцене, на Малой сцене какого-нибудь филиала. И это его моноспектакль. Справа от него, за маленьким столиком, сидит суфлёр с текстом роли. Правда, Птицын и без него знает свою роль наизусть.
Птицын исподлобья осмотрел зрительный зал. Слева сидели мужчины в белых халатах, справа - женщины, кое-кто в халатах, другие - по-домашнему: в высоких зимних шапках, с сумочками, в сереньких и зелененьких кофточках. Птицын волновался перед началом спектакля, и потому, как и всегда на сцене, зрительный зал для него сливался в некую серую массу, пока еще непонятно, доброжелательную или враждебную. Птицын периферическим зрением в основном воспринимал вокруг себя только черно-белый цвет. Все другие краски для него поблекли.
- Птицын Арсений Борисович, - начал читать выписку красавчик-врач. - Лежит от военкомата. На экспертизе. Жалуется на головные боли, повышенное давление. Вероятный диагноз: "вегето-сосудистая дистония".
- Какое у него сейчас давление? - раздался слева резкий мужской голос.
- 150 на 110, - соврал молодчик-врач и с испугом покосился на Птицына, который мог его выдать: ведь он давление Птицыну вообще не измерял.
Подлая скотина! Мало того, что он назвал диагноз ничтожнейший. Он еще и врет в глаза Птицыну, да и всему "высокому собранию". Птицын раздумывал, не уличить ли мерзавца во лжи, но это означало бы испортить с ним дальнейшие отношения, а исход всего этого дела был еще совсем не ясен. Слишком многое зависит от лечащего врача!
- Можно мне сказать? - подал голос Птицын и сразу почувствовал, как откуда-то снизу к горлу поднимаются едва сдерживаемые слезы обиды, горечи, отчаяния. Птицын подумал боковым умом, что именно такая, несыгранно-трагическая интонация заставит врачей выслушать его до конца.
- Пожалуйста! - сочувственно разрешил мягкий женский голос справа.
- На самом деле у меня другой диагноз: "посттравматическая энцефалопатия с начальными явлениями гидроцефалии; артериальная гипертензия второй стадии". Диагноз "вегето-сосудистая дистония" поставил мне невропатолог районной медкомиссии военкомата Сруль. Он же и вывез меня в Городской сборный пункт. А до этого я дважды лежал в 915 горбольнице после сотрясения мозга, дважды проходил экспертизу. Оба раза лежал по месяцу. Меня осматривали пять десятков врачей, проводили через три десятка процедур: энцефалограмма, РЭГ, ЭКГ, эхография, велоэргометр. Искали, в чем причина давления: исследовали почки, печень. Тогда же у меня был криз: давление 250 на 140. Я просто уже больше не могу: третий раз невропатолог Сруль засунул меня в больницу. Причем сам он работает в той же 915 горбольнице, где я лежал оба раза. Не доверяет собственным коллегам и объективным исследованиям...
- Вы не волнуйтесь! - справа послышался другой женский голос, тоже ласковый и добрый.
- Когда произошла травма? - пробурчал слева ворчливый мужской голос.
- В декабре 84-го.
- Как это случилось?
- Шел дворами, упал, ударился лбом об лед,- Птицын ткнул пальцем в сторону лба, - потом болела голова, рвало, приехала "Скорая помощь", отвезли в 17 больницу.
- Сколько там лежали? - настаивал ворчливый тенор.
- Неделю.
- Какой у него сейчас пульс? - раздался бас слева.
Сидящий рядом красавчик-врач взял Птицына за запястье.
- Учащенный... Примерно 120 в минуту... - Он провел пальцем по ладоням Птицына. - И ладони потеют...
- Сколько вам лет? - прозвенел участливый женский голос справа.
- 24.
- Вы учитесь? - недовольно спросил хриплый баритон слева.
- Я закончил пединститут, работаю учителем русского языка и литературы в школе.
- А ваша травма произошла сразу после института?.. Перед тем как вы должны были идти в армию? - заверещал вкрадчивый фальцет слева.
- Нет, во время учебы. На 4-м курсе.
Птицын ясно уловил разделение аудитории на две части: мужскую и женскую. Мужские глухо ворчали, бросали на него колючие взгляды, считали, что Птицын - симулянт, решивший "закосить". Женщины сочувствовали Птицыну, смотрели на него как на сына.
- А что у него на энцефалограмме? - спросил хриплый баритон слева.
- Еще не пришли результаты... - ответил красавчик-врач.
- Так посмотрите в выписке... Ему же делали... - мрачно заметил тот же мужской голос.
Красавчик прочитал заковыристое предложение об альфа, бета и гамма ритмах.
- Ну, они всем так пишут, - раздались женские голоса.
- А что окулист? - поинтересовался тягучий тенор.
Красавчик-врач прочитал.
- О-о! Это серьезно! - снова на разные лады прозвенели женские голоса.
- А как там эхография? - резко прервал их зычный бас.
Врач прочитал.
- А-а... дисфункция правого желудочка! В 24 года! - опять зазвенели взволнованные женские голоса.
- А на ЭКГ?
Врач прочитал.
- Это у многих бывает! - мрачно констатировал баритон слева.
- В 24 года! - возмущенно заткнули его женские голоса справа.
Птицына попросили выйти. Он нервно ходил у двери и слышал, как мужские голоса крикливо скандалили с женскими. Несколько мгновений мужские голоса подавляли женские. Но потом женские своей агрессивностью и напористостью полностью забили мужские.
Открылась дверь. Врачи стали расходиться. Несколько женщин в шапках и халатах прошли мимо Птицына, глядя на него с доброй улыбкой.
- Останетесь дома! - сказала одна средних лет с сумочкой.