- Недавно мы возили ее в Лион, к невропатологу, - сказала Мари-Луиза.
Вернулся Миньо.
- Тебе бы следовало выступить, - сказал он Пьеретте Амабль.
- Только не сейчас, - возразила Пьеретта. - Одни увлечены танцами, а другие пьяны и ничего не поймут.
- Но ведь так нельзя! Коммунисты устраивают вечер, и никто из нас не выступит с речью! - возмущался Миньо.
- О чем, по-твоему, я должна сказать? - спросила Пьеретта.
- Скажи о необходимости единства между трудящимися.
- Выступи сам, если у тебя хватит храбрости.
- Нет, говори лучше ты, - настаивал Миньо.
- Не понимаю - почему?
- Потому, что меня не любят, - заявил Миньо.
- Ну что ты выдумываешь? - воскликнула Пьеретта, и на мгновенье тень затуманила ее большие черные глаза.
В зал вошел Красавчик и направился прямо к нашему столу.
- Добрый вечер, мадам Амабль, - сказал он, энергично встряхнув ей руку.
Я глядел на него с удивлением. Пожимая Пьеретте руку, он расправил плечи и слегка откинул назад голову: так итальянцы здороваются, когда хотят выразить кому-нибудь особое свое уважение (немцы в таких случаях низко склоняют голову, а поляки сгибают стан). Но меня удивило не только то, что он как будто вытянулся во фронт перед Пьереттой. Изменился даже звук его голоса, и в его приветствии: "Здравствуйте, мадам Амабль" - не было нежных или чуть насмешливых заговорщических ноток, которые обычно проскальзывали в его разговорах с женщинами и, случалось, раздражали меня; теперь в его тоне я даже усмотрел некоторую чопорность. И почему он сказал "мадам Амабль", когда все здесь называют эту молодую женщину просто Пьереттой?
- Добрый вечер, Красавчик, - ответила Пьеретта. - Что ж ты так поздно?
- Нынче весь день я провел с земляками в горах, выше Гранж-о-Вана. Они там жгут в лесу уголь.
Он говорил свободно, уверенно, словно вел беседу в светской гостиной. Я лишний раз восхитился учтивой непринужденностью манер, свойственной итальянскому народу.
- ...Последние три километра там даже и дороги нет никакой. Товарищи вышли меня встречать и привели с собой оседланного мула. В деревне они не живут - только раз в неделю посылают кого-нибудь туда за провизией.
- А я и не знал, что в здешних краях жгут уголь, - сказал Миньо.
- Ну разумеется, где ж тебе знать! - уколола его Пьеретта. - Ты про наш край знаешь только то, что услышишь в комитете секции.
- Красавчик, - сказала Маргарита, - пригласи меня танцевать.
И она поднялась с места. Итальянец обнял ее за талию, они двинулись скользящим шагом по валу.
- Красавчик... - задумчиво сказал Миньо. - Почему вы все зовете его Красавчик?
- Да ведь это почти что его имя, - сказала Пьеретта. - К тому же он, по нашему женскому мнению, очень хорош, хотя и далеко не красавец. Ты не понимаешь самых простых вещей, бедный мой Фредерик.
- Верно, не понимаю, - согласился Миньо. - Такое несчастье! Отсюда все мои политические ошибки.
- Довольно, довольно! - воскликнула Пьеретта. - Нашел время каяться.
В эту минуту прибыла еще одна группа регбистов, они явились прямо с пирушки, где праздновали победу, одержанную ими в тот день над командой Лион-Вилербан в матче игроков второй категории. Впереди шествовал капитан команды, сын торговца Бриана, в клетчатой рубашке с расстегнутым воротом, стянутой кожаным поясом с медной пряжкой. У него был особый стиль: полуковбой, полудесантник. Регбисты не любили его и терпели только потому, что его отец, лесоторговец, первый богач в Клюзо, оплачивал майки, бутсы и разъезды команды (женскую баскетбольную команду субсидировало АПТО).
Оркестр заиграл танго. Красавчик и Маргарита были почти одни на кругу. Он ловко вел свою даму, касаясь щекой ее щеки.
Сын Бриана стоял в зале, засунув руки в карманы и широко расставив ноги. Он разглядывал танцующих.
- Ай да макаронщики! Первые кавалеры у наших девчонок! - сказал он очень громко, желая привлечь внимание всего зала.
Красавчик сразу остановился.
- Прошу тебя, - взмолилась шепотом Маргарита. - Ну прошу тебя... Не затевай драки.
Красавчик покружил свою партнершу и оказался как раз напротив Бриана, но на другой стороне зала.
- Прошу тебя... - шептала Маргарита. - Не затевай драки. Ведь этот бал устраивают коммунисты. Полиция только того и ждет... у наших друзей будут неприятности.
Красавчик через каждые два шага тянул свою даму к краю круга и, глядя через ее плечо, старался поймать взгляд молодого Бриана. Маргарита, откидываясь назад, пыталась увести своего кавалера в глубину зала.
- Не смей этого делать, не смей! - шептала она. - Слышишь? Подумай о Пьеретте. Подумай о всех наших товарищах коммунистах.
Они опять принялись скользить, прижавшись друг к другу, но Маргарита чувствовала, что ноги Красавчика дрожат, и поняла, что дрожит он от сдерживаемого гнева.
Бриан медленно пересек зал, расталкивая на пути танцующие пары. Все остановились, кроме Маргариты и Красавчика. Бриан подошел к ним и положил руку на плечо Маргариты. Итальянец немного отодвинулся от девушки. Она побледнела. Зато у Красавчика больше не дрожали ноги. Он весь сжался. "Как будто перед прыжком в воду", - подумала Маргарита.
- Этакая милочка, - сказал Бриан, нажимая ладонью на плечо Маргариты, этакая милочка не для твоего носа, макаронщик!
Маргарита вырвалась от него. В то же мгновенье Красавчик дал ему оплеуху и ударил под ложечку. Бриан свалился.