- Правда? - спросила Натали, приподнявшись на локте.
Миньо счел за благо промолчать.
- Значит, вы тот самый "красный", о котором нам рассказывал Филипп? снова начала Натали.
Филипп, перебиравший связки бумаг на полке книжного шкафа, обернулся.
- Отстань от него, - крикнул он.
- Извините меня, - обратилась Натали к Миньо, - но боюсь, что я уже пьяна.
Наконец Филипп отыскал нужные бумаги.
- Здесь у меня есть кое-что интересное для вас, - обратился он к Миньо. - Пройдемте в соседнюю комнату.
- Почему в соседнюю комнату? - запротестовала Натали.
- Потому что нам надо поговорить о серьезных вещах.
Натали вдруг произнесла тоненьким голоском:
- Филипп, ну, Филипп, миленький, ну прошу тебя, Филипп, мне будет так приятно, если ты хоть раз в жизни поговоришь при мне о серьезных вещах.
Филипп молча пожал плечами, однако пододвинул гостю кресло в чехле, а сам сел напротив на раскладушку в ногах Натали. Он держал четыре связки бумаг.
- Я тут рылся в архивах фабрики, - сказал он, - и вот, видите ли, обнаружил кое-какие документы... Хотя они представляют только историческую ценность, однако могут пригодиться в той борьбе, которую вы ведете... - И, помолчав, он мрачно произнес: - Наше семейство уже издавна было настоящим разбойничьим гнездом.
В конце XVIII века некий Летурно основал в долине в десяти километрах от Клюзо шелкопрядильную фабрику, машины которой приводились в действие водами реки Желины. В 1820 году на лионском рынке произошло катастрофическое падение цен на шелковую пряжу, поскольку эльзасские промышленники ввели новые способы обработки шелка. Три брата Летурно, сыновья основателя фабрики, очутились перед угрозой полного разорения; тогда младший брат под чужим именем нанялся в качестве простого рабочего на эльзасскую шелкопрядильную фабрику.
Первая связка бумаг, врученная гостю Филиппом Летурно, содержала письма, которыми обменивались в ту пору три брата. Подглядеть и похитить чужой производственный секрет отнюдь не считалось у них предосудительным. "А главное, - наставлял старший брат меньшого, - не забудьте о тех машинах, о которых вы нам писали, сделайте все возможное и невозможное, но непременно выясните все технические подробности. Лучше вам пока не возвращаться домой, ежели, повременив, вы сможете обнаружить еще что-либо для нас полезное", и прочее и прочее.
В последующие годы прядильная фабрика "Летурно и сыновья" разрослась чуть ли не в десять раз против прежнего. Но где и как найти за сходную цену рабочие руки - по примеру эльзасских конкурентов, которые использовали труд уголовных преступников, или по примеру конкурентов швейцарских, которые эксплуатировали труд "кающихся Магдалин", посаженных за решетку попечениями духовных властей? Тогда-то братья Летурно и додумались нанимать на фабрику детей из соседних горных деревушек.
Вторая пачка, переданная гостю Филиппом Летурно, содержала "служебные распоряжения", касающиеся использования детского труда. В частности, там хранился следующий документ: "Надсмотрщику вменяется в обязанность каждое утро обходить вверенную ему деревню с цветным фонарем в руках (каждой деревне присвоен свой особый цвет) и играть зорю... Перед отправкой тот же надсмотрщик дает сигнал, по которому дети строятся в следующем порядке: мальчики впереди, затем сам надсмотрщик, колонну замыкают девочки... Рабочий день не должен превышать двенадцати часов. Вечером после гудка, извещающего об окончании работ, дети должны приготовиться, почиститься... второй сигнал оповещает о начале молитвы... По окончании молитвы дети расходятся по мастерским, к месту сбора своей деревни, название которой обозначено на стене мастерской; является надсмотрщик..." и так далее.
В тридцатых годах прошлого столетия заведение Летурно уже так разрослось, что бок о бок с прядильными мастерскими выросли и ткацкие. Тем временем некий Пьер Амабль, коренной житель Клюзо, открыл свою небольшую ткацкую мастерскую, всего на двенадцать рабочих. Пряжу он покупал у братьев Летурно и, по существу, держал полукустарную мастерскую. Однако сын его прошел курс учения и, возвратившись в родные края, изобрел машину, которая и поныне применяется в ткацких цехах любой части света и известна под названием "ротационный станок Амабля".
- Может быть, этот Амабль - отдаленный предок Пьеретты Амабль? спросил Филипп.
- Вполне вероятно, но сама она об этом, конечно, ничего не знает, надо бы порыться в архивах мэрии.
Благодаря ротационному станку Амабля "Ткацкая мастерская Клюзо" в скором времени стала опасным конкурентом "Ткацкой фабрики Летурно". Тогда братья Летурно вдруг прекратили снабжение конкурента сырьем и заключили негласное соглашение о том же со всеми прядильными мастерскими, куда обращались Амабли. Но для полного торжества семейства Летурно понадобилась эпидемия брюшного тифа, унесшего чуть ли не половину обитателей Клюзо, и в числе первых своих жертв - самого Пьера Амабля; его сын, молодой Амабль, сдался на милость победителя, за что и был назначен техническим директором двух объединившихся ткацких фабрик; умер он в бедности, но увешанный медалями за многочисленные изобретения. Братья Летурно перенесли в Клюзо управление объединенными предприятиями и распространили сферу своего влияния на всю округу.
Третья пачка документов относилась к эпидемии тифа, опустошившей Клюзо в 1836 году (в ту пору словом "тиф" именовали все виды горячки, включая паратиф). Здесь хранились жалобы жителей города Клюзо, которые, не имея иных источников водоснабжения, вынуждены были пользоваться для питья водой из Желины, отравленной отходами фабрики Летурно, лежавшей выше города по течению реки, жалобы муниципалитета, адресованные префектуре, свидетельства о пригодности питьевой воды, услужливо выданные врачами, связанными с Летурно, и, наконец, рескрипт Луи-Филиппа, милостиво разрешающий "указанному выше господину Летурно сохранить на прежнем месте шелкоткацкую фабрику, коей он владеет на берегу реки Желины". Рескрипт относится к 1834 году, эпидемия - к 1836 году.
В конце прошлого столетия Амадей Летурно, прапрадед Филиппа, фактически уже контролировал все шелкоткацкие и прядильные фабрики, расположенные по берегам Желины и в соседних долинах. Семейство Прива-Любас в результате примерно таких же махинаций прибрало к рукам большинство прядильных и ткацких фабрик департамента Ардеш. Но в первую четверть двадцатого столетия две эти фирмы шли различными путями. Франсуа Летурно заботился об усовершенствовании оборудования своих фабрик и достиг того, что они стали образцом для всей Европы. А тем временем Иоахим Прива-Любас преобразовал свои предприятия в акционерное общество под названием "Акционерное прядильно-ткацкое общество" (АПТО) и основал банк, который контролировал АПТО и мало-помалу распространил свое влияние на ряд предприятий смежных отраслей промышленности во Франции и за границей.