Красавчик оборвал ее.
- Опять лжешь! - сказал он. - Я ведь только что видел Кювро. Он мне все сказал. Жаклар уехал в полвосьмого, еще до того, как я заходил в комитет...
- Верно, - сказала Пьеретта. - Я опять солгала. Стоит только раз солгать, и потонешь во лжи. Но клянусь тебе, у меня никогда ничего не было с Миньо... Ну чем мне тебе поклясться?
- Все равно не поверю, - сказал Красавчик.
- Нет, ты должен мне поверить, - взволнованно воскликнула Пьеретта. Спроси у Миньо, он сам тебе скажет... И все товарищи подтвердят... В маленьком городке все друг про друга знают. Ничего тут не скроешь. Спроси кого хочешь...
- Да разве я могу кому-нибудь поверить, раз ты, ты мне солгала?
- Если б ты не вел себя так мерзко на прошлой неделе, мне сегодня не пришлось бы лгать.
- Ну конечно... Что тебе стоит солгать дураку макаронщику, раз он по глупости поверил, что такая распутница будет принадлежать только ему одному.
- Замолчи! - крикнула Пьеретта.
- Сколько у тебя было любовников с тех пор, как ты стала моей женой?
- Довольно! - крикнула Пьеретта. - Замолчи! Если ты не прекратишь своих подлых оскорблений, я все равно не останусь с тобой, даже после того, как ты придешь просить у меня прощения.
И она посмотрела ему прямо в лицо.
- Вон как ловко разыгрывает комедию! - заметил он. - Теперь уж никому не поверю. Теперь я знаю, что грязная шлюха, если захочет, может смотреть на человека гордым взглядом.
Она все смотрела на него в упор.
- Опусти глаза, - сказал он. - Распутная баба не имеет права смотреть таким взглядом, будто она честная женщина.
Он подошел к ней.
- Я тебя заставлю признаться, что ты распутничала.
И он замахнулся на Пьеретту.
- Женщину нельзя бить, - раздался насмешливый голос за его спиной. Нельзя бить женщину, даже цветком нельзя ее ударить...
Бомаск обернулся. В комнате оказалось четверо незнакомых мужчин. Они вошли беспрепятственно, так как дверь в квартиру никогда не запиралась.
- Мадам Амабль, - сказал полицейский комиссар, - я должен арестовать вас, у меня ордер... Судя по той картине, которую я застал сейчас, вы можете этому только радоваться. Полиция Республики о вас позаботится. Нигде вам не будет так хорошо, как в тюрьме. Полнейшая безопасность!..
Полицейский продолжал отпускать шуточки. Бомаск, задыхаясь, смотрел на него. Пьеретта несколько раз глубоко вздохнула, потом заложила руки за спину и, расправив плечи, подошла к комиссару.
- Предъявите ордер, - сказала она.
Полицейские повели ее.
Когда они выходили, Бомаск, опомнившись, бросился за ними, но они уже были на площадке лестницы. Комиссар, выйдя последним, захлопнул дверь перед его носом и запер ее на ключ, торчавший снаружи в замочной скважине.
Бомаск слышал, как все четверо полицейских дружно захохотали.
Он со всего размаху ударил плечом в дверь.
- Жена моя! - закричал он и принялся колотить в дверь кулаками, бить в нее ногой.
- Помогите! Помогите! Пьеретту арестовали, ее уводят!
Потом он подбежал к окну, распахнул его.
- Помогите! - кричал он в темноту. - Товарищи, помогите! Шпики уводят Пьеретту.
И снова он ринулся на дверь, налег на нее с такой силой, что выворотил замок.
- На помощь, товарищи! - звал он, наклонившись над лестничной клеткой. - Шпики уводят Пьеретту!
В доме поднялся глухой шум. Из квартир выбежали люди.
- Помогите! Шпики пришли! - кричал Бомаск не своим голосом, опрометью сбегая по ступенькам.
Но черный автомобиль, увозивший Пьеретту, был уже далеко от рабочего поселка.
ЧЕТВЕРГ, ПОЛДЕНЬ
Парадный завтрак предполагалось устроить в приемном зале фабричной конторы. Валерио Эмполи, его дочь Натали и гость их Джонатан Джонстон, американский представитель в ОЕЭС, прибыли в Клюзо ближе к полудню.
Все магазины были заперты, железные шторы на витринах и дверях спущены; на Лионской улице, по которой проехал автомобиль, приезжим не попалось ни души, кроме патрулей, состоявших из охранников.
- Словно в городе осадное положение, - удивился американец.
- Такова обычная атмосфера у нас в провинции в праздничные дни, объяснил Валерио Эмполи.
- И везде полицейские с ружьями, - продолжал свои наблюдения американец.
- Во Франции полиция - непременная участница всех празднеств.
На площади Франсуа Летурно, отделявшей здание фабричной конторы от главных фабричных ворот, закусывали охранники, собравшись около павильона американской выставки.
- Смотрите, - заметила Натали, - у них уже начался банкет.
Филиппа в конторе не оказалось. Никто его еще не видел в то утро. Эмполи попросил дочь сходить за ним.
- Он, наверно, забыл, что должен исполнять обязанности хозяина за столом, забыл, что "Рационализаторская операция" носит его имя.
Эмполи подмигнул дочери и улыбнулся. Нобле и Таллагран совсем растерялись - они никогда еще не видели, чтобы их патрон был в таком веселом настроении.
Натали застала Филиппа в халате, он, как видно, дня три не брился.
- Я мерзавец, - начал было он.
- Довольно, - оборвала его Натали. - О своих любовных делах расскажешь мне в другой раз. А сегодня мы немножко позабавимся... Если бы ты знал, какую я свинью подложила им всем: и американским компаньонам твоей мамаши, и моей тетушке Эстер, которая нам морочит голову своим Дюран де Шамбором, и даже самой мамаше, которая плюет на тебя и вздумала было отправить твою Пьеретту в Америку!
- Подложила ты свинью или не подложила, а мою мамашу тебе все равно не перещеголять. Нам не под силу с ней тягаться. Она даже твоего отца провела и украла у него АПТО...
- Ну нет, АПТО принадлежит мне, - сказала Натали.
Она взяла листок бумаги и принялась писать имена и цифры. Филиппу волей-неволей пришлось ее выслушать, она говорила еще более властным тоном, чем всегда. Впрочем, его и самого до некоторой степени заинтересовали ее разъяснения: он надеялся, что, может быть, поймет хоть теперь, чем вызваны подозрения товарищей Пьеретты Амабль.
- Вот как в настоящее время распределяются в процентном отношении акции АПТО, - говорила Натали. И она написала:
Валерио Эмполи и английские Эмполи, действующие с ним заодно 45
Эстер Эмполи-Дюран де Шамбор и ее американские друзья ...... 35
Эмили Прива-Любас-Эмполи ................................... 10