Пит уселся на табуретку возле стойки и заказал чашку кофе.
— Каждый день узнаешь что-нибудь новенькое. Я готов был поклясться, что такие стюарты не прыгают из окон.
Я пожал плечами:
— Не будем сокрушаться. У нас есть признание и этого достаточно. Он сэкономил государственные деньги.
Пит наблюдал за тем, как бармен готовил кофе.
— Ты знаешь, Фред, все это время, что мы возились со Стюартом, у меня были самые разные соображения об этом последнем взрыве, и они все еще у меня есть, и я собираюсь поработать над ними — просто из любопытства.
— И зря потратишь время, Пит.
— Это мое время, Фред. Я не собираюсь предъявлять за него счет департаменту, — он добавил сливок в свой кофе. — Не хочу сказать, что Стюарт невиновен, слишком многое говорит за то, что виновен. Просто у меня есть чувство, что он виноват не во всем.
Он подавил зевок и взглянул на часы:
— Больше всего мне охота сейчас оказаться в своей квартирке, босиком. Но я обещал заскочить к своим на пару часиков, — он потянул свой кофе. — Но к десяти-то уж как пить дать буду в своей постельке.
Было девять часов, когда я приехал к Эйлин. В голосе ее слышалось нетерпение:
— Ну как?
— Мы получили признание, — сказал я, — на все четырнадцать взрывов.
Эйлин медленно улыбнулась:
— Ты, должно быть, говорил очень убедительно.
Я швырнул шляпу на кушетку:
— Стюарт выпрыгнул из окна вскоре после того, как подписал признание. Я был единственным свидетелем.
Она, казалось, повеселела, но потом снова нахмурилась:
— Может быть, не все еще позади. Есть Пит. Мне кажется, он не удовлетворен. Он во все сует свой нос. Он любит все проверять.
Я обнял ее:
— Не беспокойся об этом, солнышко.
Мы посмотрели друг другу в глаза.
— Да?
— Я сделал еще одну упаковку и заглянул на секундочку в квартиру Пита, пока его не было. Как только у него зазвонит телефон, его разнесет на куски.
В одиннадцать я набрал номер Пита. Так, на всякий случай.