Хаббард кивнул. Он разговаривал с людьми, вырвавшимися из Дюнкерка, чувствовал то, о чём они умалчивали, и начал понимать странные огоньки в их глазах. Они были группой, сплочённой общей горечью и ненавистью.
Григсби прочистил горло.
— Я хочу кое-что сказать тебе, Хаббард.
— Давай выкладывай.
— Может быть, кто-то из нас не доберётся до конца. Может быть, что-то случится.
— Может быть, никто из нас не доберётся, — проворчал Хаббард. — Это не пикник.
— Но если у тебя получится, а у меня нет — если что-нибудь со мной случится, не забудь достать документы, которые у меня под рубашкой. Если дело дойдёт до худшего, если мы разобьёмся и я попаду плен, не беспокойся обо мне. Сначала доставь документы. Потом, если ты сможешь вытащить меня, будет хорошо. Но если ты не сможешь…
— Ладно, приятель, — сказал Хаббард. — А если я не смогу забрать документы, что тогда?
— Передай им, что строится новый флот вторжения, который сосредоточивается вдоль норвежского и датского побережий. В документах указаны точные места.
Хаббард скривился.
— Успокойся, — сказал он. — Ты сам всё передашь.
— С удовольствием, — усмехнулся Григсби. — Я готовил для них, чернил нацистские ботинки и проглатывал оскорбления нацистов. Я мыл полы… — он издал горловой звук отвращения.
Американец наклонился вперёд, чтобы осмотреть повреждения, нанесённые пулей, разбившей панель приборов. К счастью, система зажигания и датчик уровня масла не пострадали, но всё остальное было разбито вдребезги. Радио было выключено. Когда он попробовал включить его, не раздалось даже гудения.
Он знал, что «Штука» догоняет «Дифайэнт», но вот сможет ли она приблизиться к нему в достаточной степени, было совсем другим вопросом. Он наклонился вперёд в своём кресле, как будто хотел разогнать самолёт до большей скорости, затем понял бесполезность такой позы и откинулся назад.
Если бы только рация не была сломана, он мог бы предупредить Королевские ВВС, и группа истребителей поднялась бы в воздух, чтобы перехватить «Дифайэнт». Но это была бесполезные мечты.
Он внимательно следил за звеньями нацистов, которые, как он ожидал, в любой момент могли появиться в воздухе появиться и преградить им путь. Если рация на базе, с которой они бежали, работала, то явно были разосланы предупреждения. Но, вполне возможно, пули Хаббарда повредили нацистскую радиорубку, и передатчик вышел из строя.
К тому времени, когда они достигли Ла-Манша, «Штука» сократила расстояние до «Дифайэнта» на добрую половину.
— У нас получится, Хаббард? — крикнул Григсби.
Хотя сам Хаббард не был в этом уверен, но мрачно кивнул.
— Ты должен это сделать, парень, — сказал он себе.
Он мог представить, что произойдёт, если он этого не сделает. Когда его бывший самолёт окажется над Лондоном, путь для нацистского пилота, решившего выполнить свою самоубийственную миссию, будет открыт. Как только «Дифайэнт» окажется над огромным мегаполисом, никакая сила на земле не сможет его остановить.
Подумав о последствиях, Хаббард в ужасе закрыл глаза. Перед своим мысленным взором он видел, как «Дифайэнт» с рёвом несётся вниз, серебристое пятно в туманном солнечном свете, прямо на Даунинг-стрит, 10.
Несомненно, немцы знали подходящее время для нанесения удара. Они знали, что начинённый взрывчаткой самолёт врежется в резиденцию премьер-министра в то время, когда человек, от которого зависела судьба всей Британия, будет дома — возможно, завтракает, возможно, совещается с кем-то из членов своего военного кабинета…
— Британский самолёт с севера, — внезапно сообщил Григсби.
Хаббард кивнул. Это было ещё одним поводом для беспокойства, ещё одной мрачной причиной увеличить скорость «Штуки». Королевские ВВС не знали — не могли знать — что происходит. Они просто увидели бы «Штуку», преследующую «Дифайэнт», и действовали бы соответственно.
Британский самолёт или патрульный катер береговой охраны не попытался бы преследовать «Дифайэнт». Но Хаббард был уверен, что уже сейчас по радио передают сообщение о его приближении.
Когда они пересекли береговую линию, «Штука» была менее чем в четверти мили позади «Дифайэнта», быстро сокращая расстояние. Внизу открыли огонь несколько береговых зенитных батарей, но их залпы были неточными.