Далеко на севере небо усеяли чёрные точки. Истребители Королевских ВВС! Их целая туча!
Хаббард потянул на себя ручку управления и набрал высоту.
Из-за этого манёвра он проиграл в дистанции, но перед лицом эскадрилий, летящих к ним, ему нужно было иметь пространство для манёвра.
«Спитфайры» поднялись, чтобы перехватить его, но он переиграл их, оставив далеко внизу, и теперь начал снижаться, чтобы вернуться на прежний курс.
— Не спускай глаз с «Дифайэнта»! — крикнул он Григсби.
Далеко впереди, пятном на горизонте, виднелся Лондон. Далеко внизу был самолёт-самоубийца.
— Вон он! — крикнул Григсби.
— Держись! — закричал Хаббард. — Погнали!
Он опустил нос «Штуки», и снова сиденье провалилось под ним.
Свист воздуха, бьющегося о фюзеляж и крылья, перерос в тонкий визг, от которого заболели барабанные перепонки. Земля внизу казалась размытым зелёно-коричневым пятном, которое, казалось, неслось на него.
Хаббард задался вопросом, с какой скоростью они летят, и у него закружилась голова от этой мысли. На мгновение он подумал, сможет ли он выбраться из пике. Как ни странно, его это не особенно волновало. Мир превратился в водоворот скорости и теней, в нереальное место, в котором он, казалось, висел без всякого чувства опоры.
— «Спитфайры»! — выдохнул Григсби, находившийся прямо у него за спиной.
Григсби был прав. Снизу на него надвигались три самолёта. Хаббард увидел их и понял, что врежется в них, если они не сменят курс. Но он стиснул зубы и вцепился в штурвал, пытаясь бороться с темнотой, которая окутывала его.
Раздались негромкие хлопки выстрелов, и он услышал глухой стук трассирующих пуль, попадающих в «Штуку». Под ним дрожали восемь красных ртов — это с вступили в дело Браунинги «Спитфайра».
Краем глаза он заметил, как пули «Спитфайра» отрывают от крыльев кусочки ткани. «Штука» содрогнулась, а затем «Спитфайр» развернулся и ушёл в сторону. Но трассирующие пули всё равно прошивали её, пробивая в обшивке дыры.
«Дифайэнт» теперь был почти прямо под ним, на расстоянии выстрела. На Хаббарда нахлынула темнота, но он справился с ней. Напрягая мышцы живота, он задержал дыхание и обнаружил, что считает:
— Раз, два, три, четыре — давай!
Он нажал на гашетку и удерживал её нажатой. Трассирующие пули попали в «Дифайэнт». В следующий момент мир превратился в красную пасть, которая корчилась и истекала пламенем.
«Штука» задрожала, как будто гигантская рука схватила и встряхнула её. Пошатываясь из стороны в сторону, он влетел в плотное облако дыма, которое обозначало то место, где только что находился «Дифайэнт».
Потрясённый до глубины души, оглушённый взрывной волной, ничего не видя, Хаббард потянул на себя штурвал и почувствовал, как «Штука» задрожала в воздухе.
Медленно он пришёл в себя, моргнул.
«Штука» всё ещё рвалась к земле, но уже отклонилась от прямого пикирования. Крылья были охвачены пламенем. Из-под капота валил дым. Двигатель хрипел и выл. Близкий взрыв «Дифайэнта» едва не разорвал немецкий самолёт на части.
Хаббард яростно изо всех сил потянул штурвал и вывел самолёт из пике. Мысли бились в его голове. У них не было парашютов. Они не могли прыгнуть. Он должен был посадить «Штуку» — и как можно скорее.
Его глаза обшаривали землю внизу. Холмистые сельскохозяйственные угодья, поля, которые могли бы стать идеальными посадочными площадками. Но все они были изрыты ямами, покрыты насыпями, завалены старыми автомобилями и другим хламом, предназначенным для предотвращения нацистского вторжения.
Хаббард застонал. Во всей Англии не было места, где человек мог бы посадить самолёт, кроме как в обычном аэропорту. Британцы считали, что ни одно поле не должно быть безопасным для врага.
«Штука» снижалась быстро — слишком быстро. В отчаянии Хаббард обшаривал глазами землю. Вон тот стог сена!
— Приготовься! — крикнул он Григсби.
Дыхание клокотало у него в горле, когда американец развернул самолёт и направил его к стогу. Он снижался как комета. Слишком быстро. Но было уже слишком поздно что-либо предпринимать.
Внизу Хаббард увидел фермера, бегущего с вилами. Лошадь бешеным галопом неслась по пастбищу. Руки американца примёрзли к штурвалу, а глаза прикидывали высоту стога. Почти в полный рост, но не слишком высокий. Он не мог допустить, чтобы самолёт перевернулся.
«Штука» с размаху врезалась в сено и прорвалась сквозь него. Удар был похож на резкий рывок. Самолёт ударился о землю и высоко подпрыгнул, взметнув дикую тучу соломы.
Хаббард ударил по тормозам, и «Штука» клюнула носом. Какое-то мгновение она покачивался, рискуя завалиться обратно, затем замерла, опустив нос вниз и упираясь им в землю.