– И, несмотря на это, «у нас внутри» работает определенная служба. Успехи случаются чаще, чем ты думаешь. Но не в нашем теперешнем случае. Поэтому я и беседую с тобой. До торжественного спуска осталось четыре дня. Ты полетишь в Архангельск уже сегодня на ночном рейсе. Билеты заказаны. Там тебя встретят и довезут до Северодвинска, это 35 километров.
– Да-да, Владимир Викторович, я знаю. Провел в тех местах несколько дней в приятной компании с Рединым. Помните дело о доставке урановых стержней в Обнинск?
Куратор покивал:
– Кстати, я тут выяснил, что твой друг будет присутствовать на торжествах. Он же теперь заметная фигура в Комитете по контролю за сбором, захоронением и утилизацией ядерных отходов, а в Северодвинске такие работы постоянно ведутся. Так что это его хлеб. А тут сам Президент…
– Спасибо за подарок! Признайтесь, ведь это вы подсуетились, а?
Куратор даже фыркнул, обиженно и ненатурально:
– Не царское это дело…
– Еще раз спасибо, шеф! А кто еще…
– У тебя карт-бланш. Возьми из Команды любого, «…можно даже двух!» – Владимир Викторович продекламировал слова из песни Высоцкого.
– А трех?
– Ох, Гера! Это ведь, конечно, Вадим с Анатолием и Галина Алексеева?
Журналист только скромно развел руками.
– Билеты на самолет заказаны и на твою Гюльчатай. Встретитесь в аэропорту. В курс дела введешь ее в полете.
– Да вы волшебник, шеф!
– Ребята будут встречать вас в Архангельске. Толя уже там, а Вадим прилетит за полчаса до вашего рейса.
– Ну, Владимир Викторович, ну… слов нет!
– Это у тебя-то слов нет?! Ладно-ладно, все я понимаю. И вовсе не о твоем комфорте пекусь! – Нарочитая строгость и сведенные брови Куратора не могли обмануть и ребенка. – Прежде всего забочусь о себе. Ты мне еще нужен! А попробуй не дай тебе Гюльчатай, а? Да-да, и не кивай! Ты-то, может, и обойдешься, хотя вряд ли, а вот Галина Алексеева… Она девушка восточная, пылкая, может и не простить. Ее, кажется, где-то на советско-афганской границе нашли?
– Да, под Гератом. Наш спецотряд с задания возвращался и наткнулся на умирающую девочку лет двух-трех. Представляете, высоко в горах, на десятки километров вокруг никакого человеческого жилья, и – ребенок с почти смертельной огнестрельной раной, истощенная, обезвоженная. Как выжила – уму непостижимо. И все бормотала: «Гю-иль!» Так и стала Гюльчатай.
– Зато теперь на четырех или пяти языках говорит, и боевая подготовка лучше, чем у любого профи-спецназовца! А красавица… И чего только ей какой-то ловелас-журналист приглянулся, не знаешь?
– Ну разве можно что-то скрыть от Куратора?! Только вовсе уж не ловелас! И отношения у нас как у командира с подчиненным. В основном… – гораздо тише добавил Талеев.
– Ну и дурак! – еще тише проговорил Помощник.
– Что-что вы сказали? – переспросил журналист.
– А? Нет, ничего. Говорю, что КПД вашей четверки просто поразителен! А с добавлением Редина мне всерьез начинает казаться, что в реальном мире нет проблемы, которую вы не смогли бы решить. – Он встал, подошел к камину и протянул к огню руки. – Ну вот, что-то меня на комплименты потянуло. «Старею, брат, старею». Да и расслабил ты меня великолепным коньячком, природой…
Журналист очень серьезно ответил:
– К сожалению, Владимир Викторович, тот мир, с которым нам приходится бороться, трудно назвать реальным. В нем господствуют извращенные законы и перевернутые принципы. Так что и ваша уверенность может оказаться…
– Моя уверенность, – резко перебил Куратор, – останется незыблемой, пока границы НАШЕГО мира защищает Команда!
В гостиной повисла пауза. Прервал ее сам Помощник:
– Эти четыре дня будут у вас на то, чтобы попытаться отыскать в городе следы Азера, вычислить место, время и способ проведения теракта. И предотвратить его. Ну а главная задача, конечно, – безопасность Президента. – Он задумался, негромко вздохнул и очень тихо добавил: – По крайней мере, постарайтесь избежать жертв.
Глава 2
В представительской машине ФСБ друзья подъезжали к Северодвинску глубокой ночью. Их было трое. Уже в аэропорту Талеев получил короткое сообщение на свой ноутбук, что в силу временно непреодолимых причин Вадим вынужден слегка задержаться. Максимум на сутки.
– Жаль. – Журналист искренне огорчился. – У нас просто куча рутинной работы, каждый человек на счету.
– Патрон, это он специально. – Анатолий – молодой мужчина лет тридцати пяти, высокого роста с поразительно спокойным взглядом серых глаз – сидел впереди рядом с водителем. – Вадька нюхом чует всякую рутину и предпочитает самому не копаться в…, вот и смастерил себе отмазку. Увидишь, придет время пострелять или ножички покидать – он тут как тут.