В испанской командировке Вальтер Кривицкий получил от начальника разведки Н. Слуцкого указание Центра: «заморозить» всю советскую агентурную сеть в Германии». По словам Слуцкого, это делалось по личному указанию Сталина, при этом он потребовал от Кривицкого «компромат» на видных политических деятелей, уже причисленных к «врагам народа». «Такая политика, – справедливо отмечал Кривицкий, – противоречила самой сути разведывательной деятельности, вела к нарушению конспирации».
ДМИТРИЙ БЫСТРОЛЕТОВ
Еще одна удивительная судьба – жизнь разведчика этого поколения Дмитрия Александровича Быстролетова-Толстого. Рассказ о нем лучше всего начать с 20-х годов.
…Первого мая 1921 года на Пражском Граде, в канцелярии президента Чехословацкой Республики дежурный чиновник принял срочную международную телеграмму, подписанную генералом Врангелем и вице-президентом так называемого Русского Совета Алексинским.
«Русский Совет обращается к Вам, господин президент, говорилось в телеграмме № Д-2336/21, с искренним призывом о помощи своим страдающим братьям – беженцам из Крыма, чье пребывание в Царьграде не может быть продолжено. Русский Совет надеется, что Ваша страна предоставит им политическое убежище на своей территории».
Президент Масарик оправдал надежды эмигрантов. «Акция помощи русским», как ее официально назвали, приняла в ЧСР государственный характер. Для беженцев из России открылись гимназии, училища, студентам предоставили стипендии…
Среди тех, кого приняли на юридический факультет Карлова университета, был незаконнорожденный сын графа Александра Николаевича Толстого – Дмитрий Быстролетов. Родился он в Крыму в январе 1901 года, мать его – учительница Клавдия Дмитриевна Быстролетова. В 1917 году высочайшим императорским указом Дмитрия Быстролетова ввели в графское достоинство.
…Собирая в Праге материалы для книги о судьбах послеоктябрьской эмиграции, я наткнулся в архивах на ряд любопытных конфликтов в российской студенческой среде. Студенчество, как Дмитрий Быстролетов, один из самых талантливых разведчиков 20-30-х годов. Сын графа Александра Николаевича Толстого – Быстролетов фамилия по матери – работал в Праге и Цюрихе, Риме и Берлине…
и вся эмиграция, неумолимо раскалывалось на два лагеря: за Советскую власть и против. Монархисты, врангелевцы бойкотировали «Союз студентов – граждан РСФСР» и «Союз студентов – граждан УССР». Травили сокурсников доносами вроде этого.
№ 2665. В Праге, 26. VIII. 1922
Д-ру Вацлаву Гирсе, полномочному министру.
«Господин министр!
У меня в гостях был студент А.К., один из деятелей Союза русского студенчества в Чехословацкой Республике. Из беседы о жизни этого союза стало ясно, что среди тех русских студентов, которые получают поддержку из государственных источников, есть 14 коммунистов. Они свои взгляды не только не скрывают, но и открыто и агитационно проявляют. Думаю, что не будет вредно, если я обращу Ваше внимание на эту вещь.
Министр школ и национального просвещения».
Через несколько месяцев студенческую эмиграцию потрясло настоящее ЧП.
С открытым письмом ко всему русскому студенчеству в эмиграции и II съезду русского эмигрантского студенчества обратился председатель «Объединения русских эмигрантских студенческих организаций» (ОРЭСО) П. Влезков. За год до этого объединение свело под одну крышу 26 эмигрантских союзов из разных стран, избрало в Праге председателя. И вот теперь он писал:
«Сим довожу до сведения съезда, что сего числа слагаю с себя звание председателя ОРЭСО, выхожу из состава ЦПО, из числа членов русских студенческих эмигрантских организаций ввиду моего перехода на платформу признания Советской власти и, таким образом, разрыве со всей идеологией ОРЭСО.
7.XI. 1922, Прага.»
Седьмое ноября… Вряд ли случаен выбор даты.
Еще один конфликт вспыхнул в январе 1924 года, когда врангелевские офицеры пытались сорвать траурные мероприятия в память В.И. Ленина, организованные сокурсниками. Советское представительство даже обратилось в МИД ЧСР с нотой протеста.
Среди «красных студентов» мелькнула и осталась в памяти звучная фамилия – Быстролетов… Снова я услышал это имя через десяток лет, когда газеты впервые рассказали о легендарном разведчике Дмитрии Быстролетове. Неужели тот самый? В своей автобиографии он пишет, что на разведку стал работать в Праге, «выполняя различные нелегальные задания ОГПУ». Нахожу свои старые блокноты. Все совпадает. Действительно, это он, студент юрфака Карлова университета, замечательно талантливый человек: Дмитрий в совершенстве изучил 22 языка, занимался живописью и графикой, изучал медицину в Цюрихе.
В сентябре 1991 года записки Дмитрия Александровича Быстролетова опубликовала «Советская Россия». Предваряя их, газета дала емкую биографическую справку. «В 1930 году он был переброшен в Германию, откуда переправлял образцы нового вооружения и наладил регулярное снабжение Центра шифрами и кодами трех европейских государств. Когда английская контрразведка заинтересовалась активно действующими агентами, Москва приказала всем работающим по этой линии, кроме Быстролетова, немедленно выехать на континент. Быстролетов же добился разрешения остаться, чтобы напоследок добыть английские шифры на будущий год,» – рассказывает В. Голанд.
Это ему удалось. Впоследствии начальник британской разведки и контрразведки сэр Р. Вэнситтарт, которому с трудом удалось замять скандал, связанный с разоблачением агента, работавшего на Быстролетова в недрах Форин-офиса, сказал: «Какое счастье, что такие позорные истории в Англии случаются раз в сто лет». Он ошибался. Быстролетов продолжал работу. Одним из его соратников по разведке стал Адриан Филдинг, позднее известный миру как Ким Филби.
Наконец ему с женой, чешской красавицей Иолантой, разрешили вернуться на Родину. Они готовились к новому заданию. Как «голландской семье» им предстояло выехать в Нидерландскую Индию, купить там плантацию, вступить в голландскую профашистскую партию, затем перебраться в Южную Америку, вступить там в нацистскую партию, чтобы уже потом явиться в Европу «фанатичными последователями идей фюрера».
Но они отправились не за границу. Их путь оказался короче. И длиннее. На целые десятилетия…»12
Записки Дмитрия Быстролетова, верю, придут еще к читателю в полном объеме. Пока же – лишь один эпизод.
« – Графиня Фьорелла Империали – первая и пока единственная женщина-дипломат фашистской Италии, – говорит мне наш резидент товарищ Гольст, – хорошенькая, образованная, гордая, богатая, своенравная, старше вас почти на десять лет, вы поняли? На ней поломали зубы все мы: деньги ей не нужны, легких физических связей она не ищет. Как же подойти к ней? Где лазейка? К нам, советским людям, относится без предубеждений. С интересом. Вот вам и лазейка. Заинтересуйте ее культурными темами, а потом инсценируйте любовь. Только не спешите: графиня не дура! Не испортите дело грубой игрой! Даю вам год или два. Потом делайте предложение.
– То есть как?
– Да так. Предложите увезти ее сначала в Москву, а потом в Вашингтон, куда вас якобы отправляют в десятилетнюю командировку на должность второго секретаря. Бумаги вы ей покажете, все будет в порядке. Соблазнительно? Распишите светскую жизнь в Москве и в Америке, а когда она клюнет и физическая близость войдет в потребность, вы печально, со слезами на глазах, вдруг объявите, что Москва боится предательства и нужно какое-нибудь доказательство искренности и окончательности перехода к нам, – так себе, какой-нибудь пустячок, пара расшифрованных телеграмм. Потом еще. Еще. Даст один палец – потребуйте второй, после руку. А когда женщина окажется скомпрометированной, берите всю целиком: нам нужны шифры и коды, вся переписка посольства. Срок выполнения задания – три года. Поняли?
Я был молод и недурен собой. Задание казалось только любопытным приключением, а сама графиня Империали – крепостью, взять которую у меня не хватит ни сил, ни умения, ведь я только мальчишка двадцати шести лет, а она – светская дама, римлянка, одна их тех женщин, которых я мог видеть только издали. Я начал работать. Потом пришла страстная любовь к Иоланте и женитьба. Я продолжал разработку. Грянула драма нашей семейной жизни – ее болезнь. Я медленно, не спеша, свивал вокруг графини паутину тончайшего предательства. Наконец, поток жизни, шлифующий острые камни, сгладил все, что мешало моей совместной жизни с любимой женой: мы духовно сблизились и растворились друг в друге – наступили дивные дни безоблачного счастья. Именно в это время я закрепил дружбу с графиней физическим сближением.